|
Вот противник разделился, распался на два крыла. Впереди скакали отборные горцы-наездники - лезгинские и чеченские князья со своими телохранителями-узденями. Изменники, удравшие к султану из России, держали при себе мулл - это было видно по их одеянию. - Ги... ги... ги! - кричали казаки, заскакивая в седла, и понеслись наперерез быстрым марш-маршем. Карабанова охватил восторг; никнут под копытом высокие травы, ветер раздувает и относит назад полы сюртука, подбитого легким шелком... Вот фланкеры опрокинули пики, привстали в седлах. Ватнин врезался с казаками в гущу вражьей своры и уже напоил свою шашку кровью. - Назар-паша! - кричат муллы, как бы отзывая Ватнина в сторону; но есаул, не отвлекаясь, перехватил на разлете фланкеров и направил казаков в обхват... - Мой! - решил Карабанов, когда увидел, что прямо на него скачет одинокий всадник в богатом одеянии и, еще издали улыбаясь поручику, спокойно разминает руку перед схваткой... - Эй, казак! - позвал его князь. - Ты вот так умеешь? Карабанов не успел опомниться, как мимо него, скользнув по лею колена, сабля врага обрубила повод: править Лордом уже нельзя. - А вот так умеешь? - снова расхохотался князь, и выстрел грянул в упор, откуда-то из-под локтя врага: пуля сплющила пуговицу и, обессилев, резанула вдоль груди, распоров сюртук поручика. - Ну, что, гяур? - спросил черкес, подъезжая ближе. - Сейчас помирать будешь? Лорд, повинуясь инстинкту драчливости, рванул седока прямо на вражьего всадника, грудью ударил его кобылу, и она с ржаньем присела задом к земле. - Лошадь-то у тебя богатая! - заметил черкес, и две сабли скрестились... Скрестились... Карабанов встретил первый удар и сразу понял, что вот сейчас его убьют. Это дикарь: он его просто раскромсает. Клинок врага слоил и резал воздух над головой. Черкес играл своей саблей, как жонглер: сплошная яркая дуга звенела над поручиком, и Андрей едва успевал вскинуть шашкой, как она снова отлетала далеко в сторону, отбитая, отбитая и еще раз отбитая. Тот курд, которого он убил на Араксе, - сущий ребенок перед этим противником, тогда была лишь игра, а сейчас - битва! - Ты хуже женщины, - смеялся черкес. - Зачем, дурак, не бежал?.. Зачем дальше ехал?.. Карабанов жаждал лишь мгновения передышки. Чтобы оправиться от натиска врага. Чтобы самому нанести ответный удар. Но его шашка снова - в который раз - отлетала напрочь, опять отбитая, отбитая и еще раз отбитая... "Хотя бы один удар. Полжизни за удар". Но кольцо стали, сверкающей над ним, разрасталось все шире и шире, и поручик, не видя исхода, уже прощаясь с жизнью, крикнул: - Да обожди ты! - Что? - спросил черкес, отведя руку. - А ничего, - ответил Андрей. Вся ярость, вся горечь поражения сошлись в клинке, и поручик послал клинок вперед. Папаха на голове врага вдруг распахнулась, словно раскрыли большую мошну: жаром и нехорошим духом швырнуло Андрею прямо в лицо... Он держал в руке только эфес, - клинок, разломанный и жалкий, лежал в траве. А к нему уже скакали еще трое всадников. Андрей пинками колен и ударами кулаков направил жеребца прочь. Но у красавцев всегда дурные характеры - так же было и с Лордом: он мог перескочить пропасть, но вдруг заупрямился переходить через ручей. |
