Он опустился в кресло, она села рядом. Она пристегнула его ремнем, чтобы ему не пришлось вынимать руку из кармана.

– Ты как дурной сон, – сказала она. – Как бесконечный кошмар.

– Прости.

– Я не… – начала было она, но он закрыл ей рот рукой и покачал головой. Он одними губами произнес слово – нет, чтобы она увидела.

Все дрожало, турбины ревели, самолет разворачивался по направлению ко взлетной полосе, словно неуклюжая утка, спускающаяся к воде. Он был таким огромным, что Ричардсу казалось: они стоят на месте, а земля двигается.

Может, это все мне только кажется, мелькнула у него безумная мысль. Может, они установили в иллюминаторах стереопроекторы и… Он оборвал эту мысль.

Вот они уже миновали рулежную дорожку, и самолет тяжело развернулся вправо. Они неслись под прямым углом ко взлетной полосе, проехав полосы 3 и 2. Потом повернули влево и на секунду замерли. Холлоуэй выразительно сказал из кабины:

– Взлетаем, мистер Ричардс.

Поначалу самолет медленно двигался, со скоростью авиакара, потом возник кошмарный рев и Ричардсу захотелось завопить от ужаса.

Его прижало к мягкой спинке сиденья, взлетные огни снаружи вдруг начали проноситься со все возрастающей скоростью. Кустарник и чахлые деревца на пустыре, залитый восходящим солнцем горизонт неслись прямо навстречу им. Моторы все набирали и набирали обороты. Пол снова начал вибрировать.

Он вдруг понял, что Амелия Вильямс обеими рукам держится за его плечо, а лицо ее перекосилось в гримас ужаса и отчаяния.

Боже милостивый, она тоже никогда не летала!

– Мы летим, – сказал он. Он понял, что уже давно это повторяет и не может остановиться. – Мы летим. Мы летим.

– Куда? – прошептала она.

Он не ответил. Он только сейчас начал это понимать.

– Он летит. Господи, он летит.

– Куда? – спросил другой.

Они смотрели на темный силуэт, отделявшийся от земли. Его моторы издавали странный тихий звук, похожий на звук артподготовки холодным утром. Он круто поднялся в высоту, такой же реальный, как кусок масла на тарелке, и одновременно невероятный в своем полете.

– Думаешь, у него есть эта штука?

– Черт возьми, откуда я знаю?

Рев мотора доносился до них все слабее и слабее.

– Одно тебе скажу… – Тот, первый, отвел взгляд от исчезающих в темноте огней и приподнял воротник: – Здорово, что эта сволочь убралась вместе с ним. Этот Маккоун…

– Можно личный вопрос?

– Если только я могу не отвечать.

– Ты хотел бы увидеть, как он выдернет кольцо?

Солдат долгое время молчал. Гул мотора становился все тише и тише, пока не смолк совсем, заглушенный стуком сердца.

– Да.

– Ты думаешь, он это сделает?

Темноту осветил полумесяц улыбки.

– Приятель, представляешь, какой это будет потрясающий взрыв?

– Мистер Ричардс?

– Слушаю вас. – Он вскочил с кресла, как будто его ударили.

– Мы сейчас вошли в контролируемую зону. Это означает, что мы описываем огромный круг над аэропортом Войт. Какие будут указания?

Ричардс задумался. Придется играть до конца.

– Какова минимальная высота полета у этой штуки?

Там долго совещались.

– Минимум – 600 метров, – осторожно сообщил Холлоуэй.

– Это, конечно, в нарушение Закона Северных Штатов об авиации, но…

– Это неважно, – сказал Ричардс.