|
И с наступлением ночи удрученному Бернабо ничего не оставалось, как собрать своих солдат и удалиться восвояси, а три синьора, помогавшие ему в поисках и с трудом скрывавшие свое разочарование по поводу их неудачи, отправились ужинать. Глава V. ПРИНЦЕССА Не менее двух часов простоял Белларион по шею в воде у острова, среди веток ольхового куста, прежде чем рискнул выбраться на узенькую полоску суши, протянувшуюся позади мраморного павильона. Промокший и продрогший до костей, он растянулся на земле, готовый в любую секунду нырнуть обратно в озеро, и утешал себя тем, что подобные испытания весьма благоприятствуют смирению гордыни и борьбе с самомнением. «Только дуракам, но никак не мудрецам требуется личный опыт для приобретения познаний», – любил говаривать он в бытность свою в монастыре. Теперь же, в свете недавних событий, он склонялся к тому, чтобы пересмотреть столь категоричное суждение, следуя которому нетрудно было сделать вывод, особенно если воспользоваться его излюбленным методом силлогизмов, что он то как раз и является дураком. Истина, вероятнее всего, лежала где то посередине: опыт и ученость шествовали рука об руку в процессе познания, и только их совокупное восприятие могло сделать человека по настоящему мудрым. Женские голоса и легкие шаги, поднимающиеся вверх по лестнице, прервали его грустные размышления. Неверный свет желтого, как спелая дыня, лунного серпа осветил два темных силуэта на вершине арочного мостика, и в одном из них он узнал грациозные черты спасшей его сегодня дамы. Затем они исчезли в павильоне, и вскоре он услышал приглушенный голос, который теперь не спутал бы ни с каким другим и который звал его: – Эй, эй! Мессер! Мессер! Принцессе Валерии, как она впоследствии рассказывала показалось, что кусок глины неожиданно зашевелился у самых ее ног и принял человеческий облик, аморфный, будто не до конца материализовавшийся. От неожиданности она чуть не вскрикнула, словно увидела перед собой призрак, но быстро справилась с собой. – Вы, должно быть, промокли и замерзли, мессер, – в следующую секунду сказала она, и ее голос звучал мягко и заботливо, вовсе не так, как совсем недавно она разговаривала с офицером стражи и с компаньонами своего брата. – Промок, как утопленник, но замерз чуть меньше, – отозвался Белларион, не делая тайны из своего бедственного состояния, и с мрачным юмором добавил: – Я хотел бы надеяться, что меня не повесят, чтобы высушить. – Нет, нет, – приглушенно рассмеялась принцесса, – мы найдем средство получше и поприятнее для вас. Но сперва ответьте мне, как вы осмелились войти сюда, если за вами следили. – За мной никто не следил, мадонна. Иначе меня не было бы здесь. – За вами не следили? И тем не менее… – У нее перехватило дыхание. – Я этого и боялась, – продолжила она после секундной паузы. – Но идемте же. Мы принесли вам сухую одежду, и вы обо всем расскажете, когда переоденетесь и согреетесь. Он с готовностью проследовал за ней в единственную круглую комнату в мраморном павильоне, где их поджидала донна Дионара, камеристка note 35 принцессы. Комната тускло освещалась стоящим на мраморном столике фонарем, но Белларион сразу обратил внимание на фигурный мраморный пол, выложенный в форме циферблата с утопленными в часовые сектора медными римскими цифрами. Днем он наверняка заметил бы проделанное в форме дуги отверстие в накрывающем павильон куполе, сквозь которое лучи солнца проникали внутрь и бегущая по циферблату тень указывала время – точь в точь как в храме Аполлона, в Риме, послужившем прообразом при строительстве этого павильона. |
