|
Едва дверь за ними закрылась, как Штоффеля буквально прорвало. Он кричал, умолял, доказывал, обзывал и даже угрожал поднять своих швейцарцев, чтобы помешать капитанам во главе с Карманьолой осуществить свой преступный замысел. – Да послушайте же! – сурово оборвал его Карманьола, и в наступившей тишине до них донесся снизу гул разъяренных голосов. – Это голос армии, голос тех, кто был предан и искалечен прошлой ночью в провалившемся штурме, отвечает вам. Кроме вас и ваших швейцарцев, едва ли найдется хоть один солдат, который не потребует смерти Беллариона. – Вы хотите сказать, что успели разгласить обо всем еще прежде, чем допросили Беллариона? О Боже, да вы настоящий злодей, Карманьола! Вы всегда завидовали Беллариону черной завистью, и теперь это толкает вас на убийство. Но берегитесь, как бы вам самому не остаться без головы! Но они просто отмахнулись от него и вытолкали его прочь, а затем стали решать, что же им делать с Белларионом. Глава XI. ОБЕЩАНИЕ Капитаны единодушно высказались за вынесение смертного приговора Беллариону. Единственными воздержавшимися были маркиз Джанджакомо и его сестра. Принцесса Валерия пришла в ужас от того, как быстро была решена судьба человека, сколь бы он ни заслуживал наказания; ее не могли не тронуть снисходительность и мужество Беллариона, отказавшегося вызвать ее брата на поединок, но самое главное – само поведение Беллариона заставило ее усомниться в его виновности. – Я с радостью умыл бы руки и отослал Беллариона хоть ко всем чертям, – пробовал успокоить ее Карманьола, изо всех сил пытаясь выглядеть перед ней благородным рыцарем, ставящим чувство долга превыше всего, – тем более что вы просите меня об этом, а сам он считает, что я ненавижу его. Но обстоятельства – и прежде всего беспокойство о вашем будущем и о будущем вашего брата – не позволяют мне сделать этого. Вся армия, за исключением Штоффеля и его швейцарцев, требует его смерти. Дело зашло слишком далеко. Капитаны энергично закивали в знак согласия, однако юный маркиз поспешил возразить им: – И все таки я не могу с уверенностью назвать Беллариона предателем, – заявил он, к их немалому удивлению, – и не хочу оказаться причастным к его осуждению. – Но вы же видели это письмо, которое… – начал было Карманьола. – …могло быть подброшено моим дядей, как и утверждал Белларион, с тем чтобы избавиться от опасного врага, – раздраженно прервал его юноша. Карманьола почувствовал укол своему тщеславию, но это только заставило его укрепиться в своих намерениях. – Значит, этому тщеславному хвастуну удалось повлиять на вас своими разглагольствованиями? – Скорее уж своими поступками. Он мог бы вызвать меня на поединок, если бы захотел. Однако он не воспользовался моей слабостью и не стал биться со мной. Разве так поступают мошенники? – Конечно, – энергично ответил Карманьола. – Этой хитростью он хотел склонить вас на свою сторону. Ему – как и всем нам – прекрасно известно, что суверенные правители не подчиняются законам рыцарства. Он знал, что вы имели полное право выставить своего представителя на поединок, если бы он того потребовал. – Почему же тогда вы промолчали об этом? – спросила его принцесса. – Потому, что он сам не стал настаивать на поединке. О, поверьте мне, мадонна, мне меньше всего хочется пачкать руки кровью Беллариона, – с оттенком печали в голосе произнес он. – Но я поступаю так, как повелевает мне долг, и я не в силах игнорировать мнение наших капитанов, единодушно требующих смерти предателя. |
