|
Стукни дважды ногой о землю, если согласен молчать, и я отпущу тебя. Нога священника лихорадочно забарабанила по земле, и Белларион ослабил свою хватку. – Запомни: если пикнешь, я немедленно задушу тебя. – Зачем? Зачем ты напал на меня? – жадно ловя ртом воздух, зашептал монах. – Я пришел, чтобы утешить тебя и… – Я лучше знаю, зачем ты пришел, брат мой, – перебил его Белларион. – Ты думал, что утешишь меня обещанием вечной жизни. Но я очень надеюсь, что твое появление здесь позволит мне продлить существование в этом бренном мире. Мы отложим исповедь на потом, до худших времен. Через полчаса в дверях камеры появилась высокая фигура монаха с накинутым на голову капюшоном и с фонарем в руках. – Возьми фонарь, сын мой, – почти шепотом сказал он тюремщику. – Твой пленник хочет побыть в темноте, наедине со своими мыслями. Солдат взял фонарь в одну руку и запер дверь на задвижку. Однако этот монах показался ему каким то странным. Он резко повернулся и поднял фонарь к самому его лицу. В следующую секунду он распластался на земле и, прежде чем потерять сознание, успел узнать в человеке, сидевшем у него на груди и душившем его, своего арестанта. Белларион потушил фонарь, оттащил бесчувственное тело солдата в темный угол тускло освещенного коридора, поправил свою рясу и капюшон и поспешил во двор замка. Никто из слонявшихся там солдат, увидев его чуть сгорбленную фигуру, не усомнился, что это тот же самый монах, который приходил исповедать Беллариона. Пробормотав «Pax vobiscum» note 114, он миновал услужливо распахнутую перед ним боковую дверь в стене замка, пересек узкий мостик, переброшенный к ней через ров, и, оказавшись на свободе, торопливой походкой направился на юг, в сторону расположения отряда Штоффеля. Была почти полночь, когда он, в своем монашеском одеянии, предстал перед изумленным Штоффелем, облаченным в боевые доспехи, и весть о его появлении распространилась среди швейцарцев подобно молнии. – Мы уже собирались идти выручать вас, – сказал ему Штоффель. – Это безнадежное дело, Вернер. Что вы смогли бы сделать против трех тысяч человек, готовых встретить вас? Однако на сердце у него потеплело, когда он услышал из уст Штоффеля еще одно подтверждение его доверия и лояльности к нему. – Думается, наши шансы на успех были бы не столь уж малы, хотя бы потому, что наши люди настроены решительно, чего наверняка нельзя сказать о противоположной стороне. – А стены замка Квинто? Вы понапрасну разбили бы свои головы, штурмуя их. Я вижу, нам всем повезло, что мне удалось выкрутиться целым и невредимым из этой заварухи. – Что мы теперь будем делать? – спросил Штоффель. – Отдайте приказ немедленно сниматься с лагеря. Мы идем в Мортару, к отряду Белой Собаки, с которым мы столь опрометчиво разделились. Мы еще покажем Карманьоле и этим монферратским принцам, на что способен Белларион. А в Квинто, когда там стало известно о побеге Беллариона, воцарились смятение и растерянность; послали за Карманьолой и другими капитанами, однако прошло немало времени, прежде чем их удалось разыскать и они собрались в замке, чтобы подробно узнать о случившемся из уст полураздетого монаха и солдата с забинтованной головой. Побег Беллариона настолько ошеломил всех, что поначалу никто не знал, что же делать дальше. Наконец было решено двинуть всю армию на лагерь швейцарцев, поскольку, по общему мнению, Белларион находился именно там. Однако Карманьола опоздал: швейцарцы, отдавая себе отчет в том, какая опасность кроется в промедлении, ушли, даже не свернув свой лагерь. |
