|
– Я клянусь, что тот, кто сделает это, сможет по праву потребовать моей руки. Глава XII. ДОЛГ КАРМАНЬОЛЫ В ту же ночь синьор Карманьола заперся в маленькой комнатке на первом этаже замка Квинто и принялся сочинять письмо к его высочеству герцогу Миланскому. Это оказалось сколь непростым делом для него, никогда не усердствовавшего в науках, столь же и необычным – и по этой причине ему никогда не приходила в голову мысль обзавестись секретарем. Последующие четыре дня прошли, несмотря на все ожидания, без каких либо серьезных происшествий – не считая того, что Карманьола все никак не мог закончить свое письмо. Но в воскресенье, когда принцесса и ее брат, вернувшись после мессы, находились вдвоем в том же самом зале, где решалась судьба Беллариона, дверь неожиданно распахнулась и на пороге появились двое мужчин; один из них был маленький, худощавый и подвижный, словно обезьяна, другой же был ему полной противоположностью: высокий, дородный и краснолицый, с голубыми смелыми глазами под почти сросшимися на переносице густыми черными бровями. Вошедшие низко поклонились, приветствуя номинальных монферратских правителей, но не успели они даже выпрямиться, как брат и сестра вскочили из за стола, за которым сидели, и устремились к ним навстречу. – Барбареско! – радостно вскричала Валерия, протягивая к ним руки. – И Казелла! – А еще пятьсот беглецов из Монферрато, гвельфов и гибеллинов, – добавил Барбареско, вразвалочку подходя к ней, – которых мы собрали в Пьемонте и Ломбардии, чтобы усилить армию непобедимого Беллариона и свести счеты с синьором Теодоро. Они поцеловали ее руку, а затем – руку ее брата. – Синьор маркиз! – горячо воскликнул Казелла, окинув одобрительным взглядом стройную фигуру юноши. – Вы так выросли, что вас не узнать. Мы ваши слуги, синьор, и ваша сестра может подтвердить это. Много лет мы трудились и страдали ради вас. Но наши испытания, так же как и ваши, синьор маркиз, подходят к концу. Теодоро обложен в своем логове, и мы прибыли, чтобы помочь вам выкурить его оттуда. Прибытие подкреплений в столь трудный час было как нельзя кстати, и принцесса решила, что это добрый знак. Слугам были немедленно даны указания принести подогретое вино, и, пока гости потягивали обильно приправленный пряностями напиток, принцесса рассказывала им о недавних событиях. Узнав о дезертирстве Беллариона и более чем половины армии, Барбареско и Казелла помрачнели, и от их былой восторженности не осталось и следа. – Неужели Белларион оказался агентом Теодоро? – воскликнул нахмурившийся Барбареско. – К сожалению, у нас имеются неопровержимые доказательства его вины, – с грустью в голосе ответила ему принцесса и рассказала о перехваченном Карманьолой письме. – Но что тут странного? – продолжала она, заметив его недоуменный взгляд. – Разве вы впервые слышите об этом? – Нет, мадонна; я помню, что однажды – в ту ночь, когда погиб граф Спиньо, – я думал так же, как вы. Но еще до восхода солнца я уже знал, почему Белларион убил его. – Вы? – прерывающимся от волнения голосом спросила принцесса, и кровь отхлынула от ее лица, так, что даже губы ее побелели. Она нервно рассмеялась: – Спиньо был нашим лучшим другом – моим и моего брата. Барбареско медленно покачал головой, и Джанджакомо замер в напряженном ожидании. – Увы, принцесса, Спиньо, которому мы все безоговорочно доверяли, являлся шпионом маркиза Теодоро. – Что? Ей показалось, что мир вокруг нее превратился в покачивающийся, клубящийся туман, сквозь который до нее, словно издалека, доносился монотонный голос Барбареско: – Когда мы, глухой ночью, обнаружили мертвого Спиньо, в той комнате, куда мы заперли Беллариона, нам все стало ясно. |
