|
– Я не могу поверить, что они решатся на такое дело без моей санкции, – заявила она, бледная и взволнованная. – Они хотят поставить вас перед свершившимся фактом. За последние сутки я немного узнал о Монферрато, а также и о самих заговорщиках. Могу поклясться: среди них нет ни одного, от кого бы не отвернулась фортуна. – Мессер, – задумчиво улыбнулась она, – неужели книги не научили вас, что меньше всего желают перемен счастливцы, которые своим положением обязаны сложившейся в государстве ситуации? Так разве странно, что я вынуждена опираться на неудачников? – Добавьте: жадных, думающих только о своей выгоде, отчаявшихся игроков, готовых поставить на карту не только свои головы, но и вашу, принцесса, и вашего брата. Они ведь уже успели разделить между собой все государственные должности, и Барбареско сам намекал мне, что амбиции, которыми я якобы руководствуюсь, заслуживают должного вознаграждения. Он не способен представить себе иную причину, заставляющую человека рисковать, и одно это говорит о нем куда лучше, чем все остальное, вместе взятое. – Барбареско незаслуженно пострадал, – задумчиво ответила она. – Он беден; но когда был жив мой отец, это был первый человек в государстве. Мой дядя лишил его всех почестей и почти всего состояния. – Ничего лучшего о маркизе Теодоро я до сих пор не слышал. – Разве я могу бросить его? – не обращая внимания на реплику Беллариона, продолжала она. – Разве можно… О Боже! Что я говорю? – неожиданно прервала она сама себя и, выпрямившись, презрительно рассмеялась ему в лицо. – Каким же искусством владеете вы, абсолютно незнакомый мне человек, полуголодный школяр, безвестный и безымянный, что, полагаясь на одно ваше слово, мне приходится задавать себе такие вопросы? – Искусством выявлять причинно следственные связи, мадонна, – мягко улыбнувшись, ответил Белларион. – Вы опираетесь на неверные предпосылки. – На неверные предпосылки опираются те, кто замышляет убийство. – Ими руководит излишнее рвение. – Всего лишь чрезмерная алчность, принцесса. – Я не позволю вам говорить так о людях, сохранивших мне верность в тяжелую минуту. В ее глазах вновь вспыхнул гнев, но она тут же справилась с собой. – Мессер, я искренне благодарна вам и ценю вашу помощь. Если вы еще не отказались от намерения послужить мне, отправляйтесь к мессеру Барбареско и прикажите от моего имени отбросить всякую мысль о насильственном устранении регента. Передайте, что в противном случае я буду вынуждена сама рассказать ему о заговоре. – Хорошо, мадонна. Но если, обдумав все как следует… – Я найду способ сообщить синьору Барбареско свои планы, – перебила она его. – И для этого мне не потребуются ваши услуги. Отправляйтесь с Богом, мессер Белларион. Она повернулась, собираясь уйти, но он остановил ее. – Маленькая просьба, мадонна: мне нужно пять дукатов. О, я вижу, вы никак не хотите понять меня! – торопливо продолжил он, заметив ее сдвинувшиеся брови. – Ведь я уже говорил, что мог бы продать все эти сведения маркизу Теодоро, если бы хотел заработать. Мне всего лишь нужно отдать эти дукаты Гоббо, который одолжил мне одежду художника, чтобы я мог беспрепятственно появиться здесь. – Вам не откажешь в изобретательности, мессер, – сказала она, и ее взгляд смягчился. – Вы получите десять дукатов, если только ваша гордость позволит вам принять их. – Вы считаете меня гордым? – Чудовищно гордым своей проницательностью и, помимо этого, чрезвычайно тщеславным. |
