|
Признаться, мне пришлось таки из-за вас язык поточить; но теперь, кажется, и они согласны, с тем, разумеется, чтобы вы сдали типографию и все бумаги. Тогда ступайте себе на все четыре стороны. Шатов выслушал нахмуренно и злобно. Нервный недавний испуг оставил его совсем. - Я не признаю никакой обязанности давать чорт знает кому отчет, - проговорил он наотрез, - никто меня не может отпускать на волю. - Не совсем. Вам многое было доверено. Вы не имели права прямо разрывать. И наконец вы никогда не заявляли о том ясно, так что вводили их в двусмысленное положение. - Я, как приехал сюда, заявил ясно письмом. - Нет не ясно, - спокойно оспаривал Петр Степанович, - я вам прислал например Светлую Личность, чтобы здесь напечатать и экземпляры сложить до востребования где-нибудь тут у вас; тоже две прокламации. Вы воротили с письмом двусмысленным, ничего не обозначающим. - Я прямо отказался печатать. - Да, но не прямо. Вы написали: "не могу", но не объяснили по какой причине. "Не могу" не значит "не хочу". Можно было подумать, что вы просто от материальных причин не можете. Так это и поняли и сочли, что вы всЈ-таки согласны продолжать связь с Обществом, а стало быть могли опять вам что-нибудь доверить, следовательно себя компрометировать. Здесь они говорят, что вы просто хотели обмануть, с тем чтобы, получив какое-нибудь важное сообщение, донести. Я вас защищал изо всех сил и показал ваш письменный ответ в две строки, как документ в вашу пользу. Но и сам должен был сознаться, перечитав теперь, что эти две строчки неясны и вводят в обман. - А у вас так тщательно сохранилось это письмо? - Это ничего, что оно у меня сохранилось; оно и теперь у меня. - Ну и пускай, чорт!.. - яростно вскричал Шатов. - Пускай ваши дураки считают, что я донес, какое мне дело! Я бы желал посмотреть, что вы мне можете сделать? - Вас бы отметили и при первом успехе революции повесили. - Это когда вы захватите верховную власть и покорите Россию? - Вы не смейтесь. Повторяю, я вас отстаивал. Так ли, эдак, а всЈ-таки я вам явиться сегодня советую. К чему напрасные слова из-за какой-то фальшивой гордости? Не лучше ли расстаться дружелюбно? Ведь уж во всяком случае вам придется сдавать станок и буквы и старые бумажки, вот о том и поговорим. - Приду, - проворчал Шатов, в раздумьи понурив голову. Петр Степанович искоса рассматривал его с своего места. - Ставрогин будет? - спросил вдруг Шатов, подымая голову. - Будет непременно. - Хе, хе! Опять с минуту помолчали. Шатов брезгливо и раздражительно ухмылялся. - А эта ваша подлая Светлая Личность, которую я не хотел здесь печатать, напечатана? - Напечатана. - Гимназистов уверять, что вам сам Герцен в альбом написал? - Сам Герцен. |
