Я выполнял указания.

– Улыбнитесь.

Я улыбнулся. Почувствовал, как натянулась кожа.

– Неплохо. В конце концов все получилось совсем неплохо.

– Поздравляю.

– Благодарю, – без тени иронии ответил он. Поднялся со стула, на котором сидел напротив меня.

– Вы задержитесь здесь еще на неделю, пока не исчезнет краснота. Беспокоиться тут не о чем. Это нормально. Мне пришлось растянуть оставшуюся кожу лица, чтобы она лучше срослась с пересаженной.

Я кивнул. После четырех операций в течение десяти недель еще семь – десять дней не имели никакого значения.

Он двинулся к двери, затем обернулся.

– Между прочим, если хотите, можете посмотреться в зеркало.

– Обязательно, благодарю вас, – но я не шевельнулся. Странно, конечно, но смотреть на себя я не спешил.

Он еще постоял, а потом, увидев, что я и не думаю подниматься, вышел из палаты в сопровождении шестерых то ли студентов, то ли ординаторов.

А я наблюдал, как медицинская сестра англичанка перекладывает с подноса в контейнер для мусора использованные бинты, тампоны, прокладки. Она ни разу не повернулась ко мне, но я замечал бросаемые на меня короткие взгляды.

– Что скажете, сестра? Ужасно?

– Отнюдь, мистер Перино. Просто я не видела вас до той аварии. А вот по сравнению с тем, что было до операции, изменения разительные. Теперь у вас интересное лицо, даже красивое.

Я рассмеялся.

– Меня никогда не считали красивым.

– Да вы посмотрите сами.

Я оторвался от кресла и прошел в ванную. Встал перед зеркалом над раковиной.

И в то же мгновение понял, каково быть никогда не стареющим Дорианом Греем. Такое лицо было у меня в двадцать пять лет. Почти такое, с незначительными отличиями.

Нос стал тоньше, скулы – более выступающими, отчего овал лица удлинился. Белые следы ожогов исчезли, кожа розовела, как у младенца. И лишь глаза ни в коей мере не подходили к этому лицу.

Глаза тридцативосьмилетнего мужчины. Они не помолодели, они по прежнему помнили боль и славу гоночных трасс.

В зеркале я увидел и медсестру, остановившуюся на пороге. Повернулся и протянул к ней руку.

– Сестра.

Она поспешила ко мне.

– Вам нехорошо, мистер Перино?

– Будьте так любезны, поцелуйте меня.

Она заглянула мне в глаза, кивнула. Положила руки мне на плечи. Наклонила к себе. Поцеловала.

В лоб, в обе скулы, в щеки и, наконец, в губы. Я почувствовал струящуюся из нее доброту и нежность. Поднял голову.

В уголках ее глаз сверкали слезинки, губы дрожали.

– Вам стало легче, мистер Перино?

– Да, сестра, благодарю.

С моих плеч словно свалилась гора.

Глава 7

– Обойдется недешево, – тяжело вздохнул Лорен Хардеман Третий.

Я сидел напротив него, через стол. Он родился на два года раньше меня, но выглядел куда старше. А может, кабинет создавал такое впечатление. Со стенами, отделанными панелями темного дерева, с креслами и диванами, обитыми черной кожей, с выцветшими фотографиями гоночных и легковых автомобилей на стенах. Кабинет с большой буквы. Тут сидел его дед, потом – отец, теперь – он сам. Кабинет руководителя «Вифлеем моторс».

Ответственность тяжелым грузом легла на него в раннем возрасте. Ни в глазах, ни в улыбке не чувствовалось веселья. Да и была ли у него возможность как следует повеселиться?

В двадцать один год назначенный исполнительным вице президентом «Вифлеем моторс», он женился на Алисии Гринуолд, дочери мистера и миссис Гринуолд из Грос Пойнт, Саутгемптона и Палм Бич. В то время мистер Гринуолд был вице президентом «Дженерал моторс» и возглавлял отдел снабжения.