– Ох, Олли, дрянь ты этакая… Вот мерзавец… Я люблю тебя… Скажи, тебе действительно понравилось? О Боже, Олли… Правда?

Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла…

– Ты ненормальная, Дэниелз, ты знаешь это? Совсем помешалась. Сейчас четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.

– Но я ждала утренней газеты.

– Идиотка, я мог тебе прочитать свой отзыв пятнадцать минут первого.

– А что бы со мной было, если бы тебе не понравился спектакль?

– Глупенькая, он не мог не понравиться. Это великолепно, вне всяких сомнений!

– Знаю, – мурлыкала Беттина, сияя от радости. – Читала.

Оливер смеялся, он был счастлив. Они договорились вместе позавтракать, после того, как немного поспят.

Прежде чем раздеться и отправиться в спальню, Беттина набрала еще один номер. Может быть, в это время она застанет его дома, и он, утратив бдительность, поднимет трубку? Однако в трубке по‑прежнему звучали заунывные гудки. А ей так хотелось сказать Джону, что премьера прошла успешно. Тогда она решила позвонить Сету и Мэри и поделиться с ними своей радостью. Они от души поздравили Бетти ну, несмотря на то, что та подняла их с постели. Наконец с восходом солнца Беттина заснула. На ее губах застыла улыбка, а поперек кровати лежала газета.

Глава 39

– Ну что, девочка моя, теперь ты на пути к славе.

Олли счастливо улыбался, глядя на Беттину, которая казалась утомленной, ликующей и испуганной одновременно. К запоздалому завтраку в отеле они заказали яйца и бутылку шампанского.

– Ах, не знаю. Наверно, я задержусь здесь еще на пару недель, а потом поеду домой. Надо вернуться к Рождеству, как и обещала Джону.

Последние слова она произнесла как‑то неуверенно. Почти три месяца она не получала никаких известий от мужа и теперь с беспокойством думала, что скажет Александру, если Джон их не примет.

– А работа, Беттина? Задумала что‑нибудь новенькое?

– Да так, – задумчиво произнесла Беттина, – пока ничего определенного. Есть одна идея, но еще не сложилась окончательно.

– Когда будет готово, дашь почитать?

– Конечно. А ты на самом деле хочешь?

– Очень.

Беттина поняла, что, уехав из Нью‑Йорка, она станет сильно скучать по Пакстону. За то время, что она провела в Нью‑Йорке, они часто и подолгу беседовали – за обедом, иногда за ужином в компании Айво и почти ежедневно по телефону. Оливер стал ей как брат, и уехать от него – все равно что уехать из родного дома.

– Почему ты вдруг так помрачнела? – спросил Пакстон, от которого не укрылось выражение муки на лице Беттины.

– Я подумала о том, что скоро нам предстоит расставание.

– Не печалься, Беттина. Ты вернешься в Нью‑Йорк скорее, чем думаешь, и я еще успею тебе надоесть. Кроме того, несколько раз в год я смогу прилетать к тебе на западное побережье.

– Тогда ладно. Кстати, Айво устраивает для меня прощальный ужин. Приходи.

– Замечательно. Куда?

– Разве это имеет значение? – засмеялась Беттина. – Потом скажу.

– Нет, но могу себе вообразить – Айво выберет нечто потрясающее.

– У него и не может быть по‑другому. Так и было. Они ужинали в «Ля Кот Баск», за излюбленным столиком Айво, а меню, как всегда, отличалось изысканностью и великолепием: для начала подали кнели, затем – шампанское и икру, салат из пальмовых листьев, шатобриан и необыкновенные грибочки, доставленные самолетом из Франции, и на десерт – суфле гранмарьнье.