– Как тебе удалось найти такую квартиру? – восхищенно спросила Беттина у Оливера, орудовавшего на кухне.

Он улыбнулся в ответ.

– Естественно, через «Нью‑Йорк Мейл». А ты для себя что бы хотела?

Подумав об этом, Беттина вздохнула:

– Что‑нибудь попросторней. Хотя бы с тремя комнатами.

– Зачем так много? – удивился Пакстон. Он протягивал тарелку с аппетитными сэндвичами, сооруженными из салями, ветчины и сыра.

Беттина взяла сэндвич и с улыбкой сказала:

– Нужна комната для Александра, кабинет и спальня для меня. Он согласно кивнул.

– Хочешь купить или арендовать?

– Сама не знаю, – растерянно проговорила она и положила сэндвич на тарелку. – Олли, я не знаю, что будет дальше. Сейчас у меня много денег, но кто знает, как все сложится в будущем?

И она многозначительно посмотрела на него.

– Обещаю тебе, Беттина, – все сложится как нельзя лучше, – с улыбкой сказал Оливер.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю‑знаю. Ты написала великую вещь.

– А кто поручится, что я напишу еще одну? Что, если на первой пьесе все и закончится?

Он закатил глаза, состроив удивленную гримасу, но Беттине было не до шуток.

– Ты такая же мнительная, как вся пишущая братия. Сделают на книге миллион‑другой долларов, полгода не вылезают из списка бестселлеров, но, чуть что, начинают плакаться: «Ах, что будет завтра?», и так без конца. Так же и ты со своей пьесой.

– Наверно, и отец был такой, – с улыбкой сказала Беттина. – Но посмотри, как вышло, Олли, – она сразу стала серьезной, – он умер без гроша в кармане. Мне бы не хотелось, чтобы такое повторилось со мной.

– Так, значит, не покупай семь домов, девять автомобилей, не нанимай штат из двадцати слуг. Откажись от этого, и все будет замечательно, – улыбнулся Пакстон. Беттина уже поведала ему о жизни на широкую ногу, которую так любил отец, и о том, к чему это привело.

Беттина, наклонив голову, спокойно и внимательно смотрела на Оливера.

– Знаешь, Олли, всю жизнь я зависела от мужчин. Сначала от отца, затем от Айво, потом от актера, за которого вышла замуж, – ей не хотелось даже произносить его имя, – и, наконец, от Джона. Впервые в жизни я ни от кого не завишу – только от себя самой. – Тут Беттина довольно улыбнулась. – И мне это очень по душе.

– Разумеется, это приятное чувство, – согласился Олли.

– Да, – вздохнула Беттина, все еще улыбаясь, – и пугающее тоже. Всегда я ощущала кого‑то за своей спиной, а сейчас, впервые в жизни – никого нет. – И она с печалью и нежностью добавила: – Даже Айво больше нет. Я осталась одна.

Он с любовью посмотрел на нее:

– А я?

Она ласково дотронулась до него рукой.

– Ты – замечательный друг. Но знаешь, что самое забавное?

– Что?

– Я вовсе не против рассчитывать отныне лишь на собственные силы. Иногда и правда становится страшновато, но даже это – приятное чувство.

– Беттина, – сказал он, честно глядя ей в глаза, – ты можешь смеяться надо мной, но мне кажется, что ты только‑только стала взрослой.

– Так рано? – спросила она и расхохоталась.