– По какой? По только что написанной? Он был так же ошеломлен, как и она.

– Нет, по первой.

Пакстон наконец взял себя в руки и с улыбкой произнес:

– Не беспокойся, скоро предложат и по второй.

– Олли! Перестань! Послушай, что мне делать?

– Как что, глупая? Немедленно соглашаться. Они хотят, чтобы ты написала сценарий?

Беттина кивнула, а он радостно воскликнул:

– Слава Богу, свершилось! Сегодня большой день, крошка!

А ей все хотелось спросить: «А как же ты?» Она печально посмотрела на него и сказала:

– Но мне придется поехать в Голливуд и оставаться там все время, пока идет работа над фильмом.

Полгода истинного счастья. Теперь она поняла, как привязалась к Оливеру и что он для нее значит.

– Не огорчайся, – утешал он ее. – Это же не конец света.

– Знаю. Но я подумала… – и она замолчала.

– Что подумала? – Оливер не мог понять, в чем дело.

– Да так, ничего особенного.

– Нет уж, скажи. Беттина вскинула голову.

– Олли, я понимаю, что надо ехать. Но я не хочу разлучаться с тобой.

– А кто сказал, что мы должны разлучаться? – он говорил почти шепотом, потому что вокруг работали люди.

– Я ничего не понимаю, – шепнула она в ответ, – как же твоя работа?

– Брошу работу. Уволюсь. Что такого? Подумаешь, большое дело!

– Ты спятил? Ведущий театральный критик…

– Будет тебе. Я же говорил еще полгода назад, что давно оставил все эти мальчишеские амбиции. Перед тобой действительно открывается блестящая карьера, а мне хватает того, что мы любим друг друга. Я с радостью уйду с работы и поеду за тобой.

Беттина грустно покачала головой.

– Это несправедливо. Он стиснул ей ладонь.

– Вспомни строчки своего отца. Нельзя упускать мечту. – И он еще крепче сжал ей руку. – Ты и есть моя мечта.

Она благодарно посмотрела на него.

– Но как же твоя работа?

– Не беспокойся обо мне. Найду себе что‑нибудь. Может, вернусь на старое место.

– Разве ты хочешь этого?

Он беззаботно пожал плечами и с улыбкой сказал:

– А почему бы нет?

Ее поразило, что он с такой легкостью готов был отказаться от теперешней работы, и она была ему очень благодарна. За четыре месяца совместной жизни она успела убедиться в том, что у нее было гораздо больше честолюбия, нежели у него. То, что он ей сказал о своей цели в жизни, оказалось правдой. Он хотел приличную работу, любящую женщину и впоследствии, может быть, детей. В Александре он души не чаял, но Беттина знала, что ему хочется своих детей.

– Ты думаешь, надо соглашаться?

– Ты в своем уме, Беттина? Звони Нортону сию же минуту!

Она кротко наклонила голову и лукаво улыбнулась.

– Я дала согласие еще за обедом.

– Ах ты, плутовка. Когда двигаться в путь? – спросил он, понизив голос.

– В середине июля.

Пакстон кивнул, она поцеловала его и ушла.

Тем же вечером Оливер позвонил из дома своему прежнему шефу в Лос‑Анджелес, и через два дня последовал ответный звонок. Оливеру предлагали работу в лос‑анджелесской газете, причем место явно выигрывало по сравнению с тем, какое у него было до отъезда в Нью‑Йорк, но, без сомнений, уступало завидному положению театрального обозревателя «Нью‑Йорк Мейл». Беттина чувствовала себя виноватой, но Оливер, заметив это, не позволил ей печалиться. Он усадил ее рядом с собой на диван, стоявший в отделанной деревянными панелями уютной библиотеке, и, поглаживая ее золотисто‑каштановые волосы, проникновенно сказал:

– Беттина, поверь: даже если бы мне не удалось найти никакой работы в Калифорнии, я и тогда поехал бы с тобой.