– Все замечательно. А как ваши дела, Питер‑сан? – вежливо спросила она.

– Их слишком много. Мы готовимся к зимней сессии. – Хироко тоже готовилась к экзаменам, и, глядя на нее, Питер пожалел, что Хироко не одна из его студенток. Он хотел расспросить, удалось ли ей подружиться в колледже, но побоялся напомнить ей о плохом или признаться о разговоре с Такео. – Я слышал, вы бываете у родственников каждый уик‑энд, но нам не удается встречаться по воскресеньям. – Хироко улыбнулась и опустила глаза. Она по‑прежнему стеснялась говорить с Питером, особенно наедине, но ей нравилось слушать его. Несмотря на разницу в возрасте, говорить с ним было легко. – Вам нравится в колледже? – спросил он, пытаясь поддержать беседу, и Хироко смутилась, прежде чем ответить.

– Возможно, скоро мне понравится там больше, '"" откровенно призналась она. По правде говоря, возвращения в колледж по воскресеньям были ей ненавистны. Ей оставалось провести там еще семь с половиной месяцев, и Хироко считала каждую минуту.

– Звучит не слишком весело, – заметил Питер, наблюдая за ней. Ему хотелось пригласить Хироко погулять, предложить отвезти ее в колледж и по дороге как следует поговорить. Неизвестно почему, он мечтал остаться наедине с девушкой. Сейчас, глядя на нее, Питер вспомнил, с каким выражением лица Так напоминал ему о возрасте Хироко, о ее невинности, отличии от американок. Хироко ничем не напоминала обычную девушку ее возраста, она выросла в ином мире и была совершенно особенной.

– Трудно быть чужаком, – печально произнесла она. – Я и не подозревала, как в Калифорнии относятся к иностранцам.

Она надеялась, что полюбит колледж, обзаведется подругами, но никак не думала, что станет изгоем.

– Точно так же я чувствовал себя в Японии, – мягко произнес Питер, и в глазах Хироко отразилось невысказанное сочувствие. – Моя внешность, одежда, манеры казались там чужими. Все время, проведенное в Японии, я чувствовал себя не в своей тарелке, но страна мне понравилась. Она настолько прекрасна, что ради нее я был готов вытерпеть, что ко мне относятся, как к чужаку. – Он улыбнулся милым воспоминаниям. – Иногда за мной увязывались дети – смотрели на меня во все глаза… Я угощал их конфетами, и им это нравилось. Я много фотографировал.

Хироко улыбнулась, вспоминая, как видела на родине иностранцев, сопровождаемых целыми толпами детей. Возможно, и она присоединилась бы к такой толпе, если бы родители позволили ей, но они не разрешали ей ничего подобного.

– Я не знала, Питер‑сан, что окажусь одной из таких людей… странных, не похожих на других. В колледже считают меня чудаковатой… Там мне очень одиноко, – призналась она, и ее огромные глаза отразили море тоски, которую Хироко никогда не испытывала в Киото.

– Мне очень жаль, – печально отозвался Питер. Ему хотелось помочь Хироко, облегчить ее боль, помочь отправиться на родину. Скорбь в ее глазах оказалась для него невыносимой. – А может, вы и правы, – добавил он, не зная, что еще сказать. – Может, вскоре что‑нибудь переменится.

Но надеяться на то, что Энн, Шерон или остальные сменят гнев на милость, не приходилось, и Хироко понимала это. – Я счастлива здесь, – философски заметила она, – мне нравятся дядя Так и тетя Рэйко. Они так добры ко мне…

Мне повезло с родственниками.