— Я не люблю тебя! — огрызается Деметрий на Елену, и она напоминает, что когда-то он её любил, но теперь Деметрий любит Гермию и потому уходит из леса, отвергая Елену.

Невидимый Оберон, который всю сцену ссоры молчал, теперь вмешивается и грозит, что накажет Деметрия за его бессердечное поведение. Он воспользуется соком волшебного цветка, чтобы заставить Деметрия полюбить Елену, и поэтому приказывает Паку найти незадачливого кавалера. 

— Но постарайся, чтоб красавец наш её увидел, чуть откроет вежды, — говорит он Паку. — Ищи: на нем афинские одежды. 

И Пак найдёт Деметрия и воспользуется соком волшебного цветка. 

— Не бойся, всё исполнит верный дух. 

Пак с Обероном покинули сцену, а Фил заиграл наверху медленную лирическую мелодию, флейта и нежная лютня. Дети прислуги выбежали на сцену и начали танцевать. Двум ученикам труппы, тоже одетым в фей, предстояло отнести ложе Титании в то место, где цвёл дикий тимьян. Роль ложа играл очень низкий стол с пятидюймовыми ножками, на котором закрепили веточки искусственного боярышника с белыми цветами. Мальчишки чуть не разорвали занавес, зацепившийся за торчащий из стола гвоздь, но Алан Раст тут же выпрыгнул и откинул занавес, а мальчишки, игравшие роли Мотылька и Паутинки, вынесли стол в центр сцены. Там будет спать Титания, но сначала мальчики запели.

— Боже правый, — пробормотал мой брат себе под нос, — всё получилось.

Сильвия подкралась к правому входу и чуть-чуть откинула занавес, чтобы посмотреть на танцующих и поющих мальчиков. 

— Прекрасно! — прошептала она и повернулась, в её глазах отразились свечи. — Прекрасно! — снова прошептала она.

Я стоял сзади, положив руки ей на плечи, и просто смотрел на медленное завершение танца, феи одна за другой покинули сцену, и наконец, Титанию одолела усталость и она опустилась на ложе из фиалок и дикого тимьяна. Музыка смолкла, и она заснула, в тишине было слышно биение сердец. Затем в дальнем конце сцены появился Оберон. Он медленно и тихо крался к спящей царице, и клянусь, мы могли бы услышать в зале даже мышиный писк.

Оберон встал над царицей, и зрители охнули, когда он сжал цветок над глазами Титании и затаили дыхание, стоило ей пошевелиться. Титания заворочалась, застонала во сне, Оберон застыл, но она не проснулась. Зал умолк, совершенно умолк. Когда волшебные капли упали Титании на веки, царь эльфов улыбнулся. 

Я слегка отодвинул занавес и взглянул в конец зала, который ярче всего освещал камин. Королева  наклонилась вперёд, её ярко-алые губы чуть приоткрылись, глаза расширились и сияли, как будто она закапала белладонну.

И началось столпотворение.

Гермия влюбилась в Лизандра.

Лизандр влюбился в Гермию.

Деметрий влюбился в Гермию.

Елена влюбилась в Деметрия.

И никто не влюбился в Елену.

Но Оберон решил, что Елена должна получить желаемое, и поэтому приказал Паку выжать волшебный сок на глаза Деметрия. Пак должен был узнать Деметрия по афинскому наряду, который в тот зимний день в Блэкфрайэрсе состоял из дублета и серебристых чулок, а поверх Генри Конделл надел подобие римской тоги. Увидев спящего человека, завёрнутого в тогу, Пак помазал ему глаза соком цветка, но выжал он сок на Лизандра, а не на Деметрия. Заснувший близко к своей любимой Гермии Лизандр просыпается и видит Елену, которая только что наткнулась на спящих любовников.

Теперь Лизандр влюблён в Елену.

Елена любит Деметрия.

Деметрий влюблен в Гермию.

А Гермия влюблена в Лизандра.

И, как будто этих ошибок мало, мастеровые репетируют свою пьесу в том же лунном лесу, где спит Титания, а недалеко от неё спят четверо влюбленных афинян.