— Когда вы занимались живописью, — спросила я Хуана, — вы когда-нибудь пытались копировать старых мастеров?

— Да, конечно. Я ходил в музеи в разных странах и сделал много копий. Это хороший способ научиться живописи. Когда я приобрел Веласкеса, я сделал копию и с него тоже. Хотя собака у меня не получилась — всегда плохо рисовал животных.

Мы с Гэвином переглянулись. Кларита услышала наши голоса и поднялась в кабинет.

— Веласкеса в коллекции нет, — сказал Гэвин. — Картина, которая висит на его месте, — это, наверное, та, которую вы написали много лет тому назад.

Старик не пошевелился и ничего не сказал. Он застыл в своем кресле, глядя Гэвину прямо в глаза. Кларита издала тихий стон и упала на стул, хотя мне показалось, что она в то же время внимательно наблюдает за отцом.

— Теперь, я считаю, нужно вызвать полицию, — сказала я Гэвину.

Он отрицательно покачал головой.

— Поднимется невероятный шум и скандал. Если картину найдут, ее могут у нас забрать.

— Это правда, — холодно сказал Хуан. — Я этого не потерплю. Пока я жив, она моя. Что случится после моей смерти, меня не интересует.

— Тогда как вы ее найдете? — спросила я.

— Я ее найду. Где Элеанора?

— Мы оставили ее в Мадриде, — сказал Гэвин. — Я прибыл туда как раз вовремя, чтобы помешать ей мучить Аманду.

Хуан посмотрел на меня.

— Поэтому я и послал за тобой Гэвина. Я не хотел, чтобы она поддалась настроению и сделала что-нибудь такое, что ей может навредить.

— Она могла навредить мне, — сухо сказала я.

— Тогда зачем ты с ней поехала?

Кларита начала что-то говорить, как будто хотела помешать мне ответить, но я не стала ничего скрывать.

— Элеанора хотела показать мне кое-что. Вы знаете, что дом, где когда-то встречались моя мать и Керк, все еще цел, и что в нем есть обставленная мебелью комната?

— О чем ты говоришь? — яростный, мрачный взгляд Хуана леденил меня, требуя от меня всей правды, но тут вмешалась Кларита.

— Пожалуйста, пожалуйста, ничего страшного не случилось. Я могу все объяснить.

Хуан обратил мрачный взгляд на свою старшую дочь.

— Тебе уже многое пришлось сегодня объяснять. Ты помнишь, что я сказал Кэти? Ты помнишь, что я приказал снести этот дом и уничтожить все, что в нем было?

Кларита наклонила голову, но прежде чем она это сделала, я уловила выражение злобы на ее лице, обращенном к Хуану, и поняла, что если Хуан и должен бояться врагов, то таким врагом была Кларита. Однако ответила она достаточно покорно.

— Да, я помню. Но мама не захотела этого делать. Все остальные вещи Доро были уничтожены или унесены из нашего дома. Осталась только эта хижина, и мама хотела ее сохранить. Хотя Доро никогда не ходила туда после того, как Керк уехал из Санта-Фе.

— Значит, дом нужно снести сейчас, — сказал Хуан. — Я не позволю оставить его.

Я вмешалась.

— Но, тетя Кларита, Доро должна была посещать этот дом некоторое время спустя после того, как Керк уехал. Из-за вот этого.

Я открыла сумку и, достав оттуда желтый кружевной чепчик, положила его на стол перед Хуаном. Он бесстрастно посмотрел на чепчик, а Кларита шумно вздохнула, и тут произошло нечто удивительное. Она встала со стула и сразу преобразилась, как будто покинув свое прежнее тело и прежнюю душу. В удивлении и смятении я увидела перед собой женщину, которую я на очень короткое время ощутила однажды за обеденным столом, женщину, в платье из бордового бархата, державшуюся с высокомерной уверенностью Кордова.