|
Вот это был противник так противник! Только не такой богатый, как твой Понт. Трофеи, которые мы наверняка добудем в войне в этой части мира, делают такую войну весьма желанной. Так зачем же толкать нас на это, царь Митридат? Ступай домой! Внезапно Марий остался в одиночестве: царя как ветром сдуло. Вместе с ним исчезла и его охрана. Гай Марий в задумчивости поднялся из кресла и, выйдя из залы, направился в свои по-кои. Желудок его был полон простой добротной пищи, именно такой, какой он отдавал предпо-чтение, а в голове роились интереснейшие вопросы. Он ни секунды не сомневался, что Митри-дат уведет войско на родину Вопрос в другом: где он видел облаченных в тогу римлян? Тем более – в тогу с пурпурной каймой? Можно было допустить, что царь знал, что его дожидается именно Гай Марий, потому что дряхлый старикан из замка ухитрился его предупредить, однако Марий в этом сомневался. Нет, царь получил оба присланных ему в Амазею письма и с тех пор старательно избегал встречи. Из этого следовало, что Баттак, archigallos из Пессинунта – шпион Митридата. Следующим утром Марий вскочил ни свет ни заря, торопясь как можно быстрее пуститься в обратный путь в Киликию. Однако опередить понтийского царя ему не удалось царь Понтий-ский, как доложил Марию дряхлый старик увел свою армию назад, к себе домой. – А как насчет малолетнего Ариарата Эзеба Филопатора? Он отбыл вместе с царем Мит-ридатом или остался здесь? – Он здесь, Гай Марий. Отец провозгласил его царем Каппадокийским, поэтому он волей-неволей остался. – Отец? – резко переспросил Марий. – Царь Митридат, – с невинным видом ответил ему дряхлый старик. Вот оно что! Значит, мальчишка – никакой не сын Ариарата VI, а сын самого Митридата! Умно. Впрочем, не слишком. Провожал Мария Гордий, не жалевший улыбочек и поклонов; малолетнего царя нигде не было видно. – Значит, тебе выпала участь регента, – молвил Марий, прежде чем взгромоздиться на но-вого коня, сильно превосходившего ростом того, что доставил его сюда из самого Тарса; скаку-ны гораздо лучше прежних были теперь и у его слуг. – Да, до тех пор, пока царь Ариарат Эзеб Филопатор не повзрослеет и не сможет править самостоятельно. – Филопатор… – задумчиво протянул Марий. – Что означает «отцелюбивый.» Как ты ду-маешь, будет он скучать по отцу? Гордий широко раскрыл глаза. – Скучать по отцу? Но ведь его несчастный отец умер, когда он был еще младенцем! – Нет, Ариарат Шестой умер слишком давно, чтобы успеть дать жизнь этому мальчику, – возразил Марий. – Я не так глуп, принц Гордий. Потрудись сообщить об этом своему хозяину, царю Митридату. Шепни ему, что мне известно, кому приходится сыном новый каппадокийский царь. И что я не буду спускать с них обоих глаз. – Он занес ногу в стремя. – Насколько я понимаю, ты действительно приходишься дедом этому мальчику, а не всем на свете. Единственная причина, по которой я решил оставить пока все, как есть, заключается в том, что у мальчика хотя бы мать – каппадокийка, то есть твоя дочь. – Моя дочь – царица Понта, и ее старший сын унаследует трон Митридата. Мне лестно, что этот мальчик будет править у меня на родине. Он – последний в роду, вернее, последней в роду является его мать. – Ты – не принц крови, Гордий, – презрительно бросил Марий. – Пусть ты каппадокиец, но титул принца ты себе присвоил. Следовательно, твоя дочь – никакая не последняя представи-тельница рода. Лучше передай мое послание царю Митридату. – Передам, Гай Марий, – ответствовал Гордий, не выказывая признаков обиды. Марий уже развернул коня, но в последний момент натянул уздечку и обернулся. – Да, вот еще что! Прибери на поле боя, Гордий! Если вы, сыны Востока, желаете, чтобы к вам относились с уважением, как к цивилизованным людям, то и ведите себя соответствующим образом! После битвы нельзя оставлять гнить несколько тысяч трупов, пускай даже вражеских, не заслуживших ничего, кроме презрения. |
