– Надо раздобыть фуражку и научиться говорить: «Да, сэр» – и открывать с поклоном дверцу, – острил Хоук.

– Кожаные краги, – сказала Сьюзен. – В кожаных крагах ты был бы неотразим.

– Да, мэм.

– Тебя тревожит Хуанита? – спросила меня Сьюзен.

– Нет.

– У нее ужасно неустойчивое настроение. Может, пойти прямиком к Эстэве?

– Не страшно. Наш план сработает в любом случае.

– Если только красавчик Цезарь не прострелит наши головы, как только мы появимся, – сказал Хоук.

– Вот этого нам надо избежать.

– Мне кажется, что стрелок – Фелисе, а Цезарь предпочитает рвать голыми руками.

– Не желаете поделиться своим планом? – спросила Сьюзен. – По отрывочным фразам звучит не слишком обнадеживающе.

– Надо уточнить детали, – сказал я. – Ты сможешь найти Кэролайн работу в Бостоне?

– Поговорю со знакомым из библиотеки Уайденера. Было бы неплохо забрать ее из Уитона.

– Может, она захочет испытать на себе целебные свойства от введения в тело африканского мяса? – расцвел в улыбке Хоук.

– Да ты просто хряк какой то! – встрепенулась Сьюзен.

– Да, мэм.

Снег прекратился, и черный бархат ночного неба усеяли звезды. Луна не появилась. Хоук высадил нас со Сьюзен на Мальборо стрит напротив моего дома часа за два до рассвета.

– Буду в полдень, – сказал он. – С фургоном.

– Возьми напрокат, – сказал я. – Не хватало нам сейчас еще и угнанной машины.

Хоук осклабился и укатил. Мы со Сьюзен доковыляли до моей квартиры, я сразу же повалился на постель и заснул, не раздеваясь.

В полдень, когда появился Хоук на желтом автофургоне из проката, я был уже вымыт, выбрит и благоухал, как ранняя весенняя сирень. Прежде чем покинуть Сьюзен, поглощавшую на кухне кофе с печеньем, я успел кое куда позвонить.

– Попробуй варенье из кислой вишни. С кофе и печеньем просто обалдеть, – посоветовал я ей.

– Ты о себе побеспокойся, – ответила она.

– Я вернусь.

– Буду ждать.

– Введение в тело ирландского мяса не менее показано.

– Это средство мне знакомо.

– Может, когда вернусь?..

– Естественно.

Я достал из холодильника баночку вишневого варенья, поставил перед Сьюзен, наклонился и поцеловал ее. Долго. Когда мы разомкнули губы, Сьюзен приложила свою ладонь к моей щеке. Секунд двадцать мы молча смотрели друг на друга. Потом я улыбнулся. Она тоже. И я пошел к двери. Приостановившись на пороге, я обернулся. Говорить было нечего. Я вышел.

Несмотря на вчерашнюю снежную круговерть, снега на улице почти не прибавилось. Солнце в небе сияло ясным слепящим диском.

– Будет буран, – сказал Хоук.

– Что, старые кости ломит?

– Нет. Метеослужба сообщила. По ящику. Сегодня утром. Затишье перед бурей, – пояснил Хоук. – К вечеру заметет все к чертовой бабушке.

– Затишье, – сказал я.

Мы подъехали к клубу здоровья «Харбор», и Генри Чимоли помог нам загрузить в фургон два центнера кокаина.

– У ребяток намечается большой прием?

– Бизнес, – ответил я.

– Ну, тогда ладно. А то вроде как обидно: хранят такую бомбу в моем подвальчике, а как повеселиться – про меня забыли.

– Отвалим кило за беспокойство, – сказал Хоук.

– Нет, не надо. Уилли Пеп и так сделал из моего носа черт знает какую хреновину.

Когда мы вынырнули из тоннеля юго восточной скоростной магистрали на Массачусетс пейк, стоял еще яркий солнечный день.