– Соседи дома, – поторопилась сообщить Хуанита.

– Вот черт! – как бы расстроился Хоук.

Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку – и в сторону, скользнут – и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.

– Присядем? – предложил я.

Хуанита посмотрела на меня:

– Да, конечно. Садитесь.

Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.

– Что это за ружье? – спросила Хуанита.

– "Смит и вессон", – ответил Хоук. – Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.

– Я долго ломал голову, но так и не смог понять... – Я смотрел на Хуаниту – она на меня. – Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?

Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.

– И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.

– Хотите кофе? – спросила Хуанита. – У меня растворимый.

– Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, – сказал я.

Хоук молча мотнул головой.

Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.

– А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.

Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.

– И еще я узнаю, что вам это было известно.

Лицо Хуаниты пылало.

– Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.

Хуанита снова затянулась – у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.

– И что из этого следует? – раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.

– А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.

Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.

– Кому вы рассказывали об этом, Хуанита? – спросил ее Хоук.

Его голос прозвучал мягко, но это не сработало. Глаза Хуаниты вновь скользнули по мне.

– Вы рассказали Эстэве? – спросил я.

Сигарета обожгла ей пальцы, она, вздрогнув, выронила ее на пол и раздавила ногой.

– Вы сообщили Эстэве, что шеф полиции трахает его жену, – сказал Хоук.

– И Эстэва убил его, – сказал я.

– И получается вроде того, что это вы его сами убили.

Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.

– Вы рассказали Эстэве, – повторил я.

Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.

– Сначала не ему, – сказала она.

– Кому?

Она еще крепче вжала в себя правый локоть.

– Эрику, – прозвучало еле слышно.