– Меня бы Бейли никогда не предал.

Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа ла ла ла ла.

– Кого он предал? – спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.

– Брет был очень сообразительным, – сказала Кэролайн и опустила глаза. – Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...

– Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим то дефинициям.

Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.

– Извините?

– Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого то другого.

– Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.

Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.

– Очень старалась. Изо всех сил, – сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно синий свитер. На шее – зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. – Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. – Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких то мыслей. – Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.

– Да, это очень тяжело, – сказала Сьюзен.

По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.

– Извините, – сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.

– Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, – посоветовала Сьюзен.

Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:

– Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... – Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.

Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.

– Что он говорил? – в нужный момент спросила она.

– Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, – давясь рыданиями, говорила Кэролайн.

Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что то сказать.

– Работу! – выдохнула она. – Как будто работать на наркодельца – это хорошо. – Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. – Будто иметь отца – наркодельца – это хорошо... Как будто блуд – это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. – Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. – Как он, – выдохнула она.

Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.

Я посмотрел на Хоука – на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен – она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.

– У Бейли была любовница? – спросила она.

Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.

– Он работал на Эстэву?

Кэролайн снова кивнула.

– Кто была его любовница?

Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:

– Эмми, – сказала она. – Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?

– Вам было очень больно...

– Да.