– Нет, – ответила она. – Я приехала сюда помочь, и я помогу.

Хоук довольно ухмыльнулся:

– Спенсер здесь не единственный упрямец.

– Но это не значит, что я собираюсь сидеть и ждать, когда меня арестуют, – заявила Сьюзен.

– Нет, конечно, – сказал я. – Пошли в «ягуар». Покатаемся, подумаем.

– Два дела сразу, – сказал Хоук.

Он выложил на стойку двадцатник, и мы пошли.

Глава 30

На автостоянке Хоук вытащил из багажника дробовик двенадцатого калибра и коробку патронов к нему. Вложив четыре патрона в магазин, он отдал мне ружье и остальные патроны. Я забрался на заднее сиденье, Хоук со Сьюзен сели впереди.

– Мы не можем бросить Кэролайн одну, – сказала Сьюзен. – По какой то причине ей кажется, что от Спенсера зависит ее спасение. Муж и сын, если можно так сказать, оставили ее. Если уедет Спенсер, это ее убьет.

– Не волнуйся, – сказал Хоук. – Но если мы останемся здесь, придется перестрелять много местных полицейских.

– Знаю.

– Даже если их с полсотни. Нет, столько не наберется.

– Не переживай. Им на помощь придут легавые со всего мира.

– Да, черт, может не хватить патронов, – пожалел Хоук.

– Она способна сейчас на самоубийство? – спросил я Сьюзен.

– Способна. И зациклена на мысли, что сможет избежать такого конца, только если ты будешь рядом.

Мы неслись, удаляясь от Уитона, в сторону водохранилища.

– В хорошенькое дельце ты нас впутал, Олли, – бросил Хоук, не отрывая взгляд от дороги.

Сьюзен сидела вполоборота, чтобы удобнее было разговаривать и со мной и с Хоуком, ее рука лежала на спинке кресла. Я прижимал дробовик к левому бедру, уперев приклад в днище машины.

Сьюзен повернулась ко мне:

– Она чувствует вину перед мужем.

Затем Сьюзен опустила голову, как делала всегда, когда задумывалась о чем то. Мы мчались в ночи по тоннелю, прорезанному в темноте светом фар «ягуара».

– Она могла его убить? – спросил я.

– Да, могла. Не думаю, что убила, но могла.

Снова повалил снег, Хоук включил стеклоочистители. Он установил режим «интервал», но периодичность их взмахов по стеклу казалась неритмичной.

– Она чувствует себя виновной в его смерти, так ведь? – спросил я.

– У нее есть чувство вины перед мужем – это я знаю точно. Винит ли она себя в его смерти – этого с уверенностью я сказать не могу.

Щетки метнулись по стеклу, и пустынный тоннель дороги стал виден яснее. И снова сыпал снег, лобовое стекло медленно теряло прозрачность. Снежинки таяли и стекали по стеклу, оставляя извилистые дорожки. И снова взмах – и снова пустота тоннеля яснее.

– Может, кокаин здесь ни при чем? – высказал я предположение.

– Каким то образом кокаин здесь все равно замешан. – Хоук говорил, не поворачивая головы, следя за дорогой через запорошенное стекло.

– Да, но, наверно, не во всё.

– Сердца, разрывающиеся от страсти, ревности, ненависти, и все такое, да?

– Может быть, – сказал я.

– Страсть правит миром! – заверил Хоук.

– Миром правит любовь.

– Одно и то же.

– Не всегда, – проговорила Сьюзен.

«Ягуар» несся, почти беззвучно разрывая пелену темноты и снега.

– Нам нужно поговорить с ней, – сказала Сьюзен. – Ей сейчас, конечно, тяжело, но...

– Но сейчас она способна сказать то, чего не сказала бы в другое время? – договорил я за Сьюзен.

– Да.

– А если она не вынесет такого разговора?

– Сейчас меня заботит не она.