- Ах, извините, дядюшка! сказал пристыженный Киттербел, внезапно переставая держаться за конторку и в ту же минуту опуская три плавающия по воздуху ножки с такой быстротой, что сила удара готова была проломить пол. - Пожалуста, дядюшка, не откажитесь. Ведь вам известно, что если будет мальчик, то должны быть два восприемника.

- Если будет мальчик! сказал Домпс. - Почему же ты не скажешь сразу, кто будет, мальчик или девочка?

- Я был бы очень рад сказать вам, но согласитесь, что это невозможно. Какже я могу сказать, кто именно будет: мальчик или девочка, когда дитя еще не родилось?

- Не родилось еще! воскликнул Домпс, и в сверкающих глазах его загорелся луч надежды: - зачем же ты так рано беспоковшься? Легко может быть и девочка, и тогда я вовсе не понадоблюсь; а если и мальчик, то легко может случиться, что он умрет до крестин.

- Не думаю, сказал будущий отец, с весьма серьёзным видом.

- Я тоже не думаю, сказал Домпс, очевидно довольный предметом разговора. Он начинал испытывать полное удовольствие. - Я тоже не думаю, но в течение первых трех дней младенческой жизни несчастные случаи бывают беспрестанны; чаще всего случаются сильные обмороки, а конвульсии, так это дело весьма обыкновенное.

- Ах, Боже мой! что вы говорите, дядюшка! вскричал маленький Киттербел, едва переводя дыхание.

- Я говорю правду; да вот хоть, например, хозяйке моей.... позволь, кажется во вторник, - ну, да! во вторник.... Бог дал премиленького мальчика. В четверг вечером кормилица сидела с ним перед камином, и он как нельзя лучше был здоров. Вдруг он весь почернел, и с ним сделались ужасные спазмы. Тотчас же послали за ближавшим доктором, пробовали все средства, но....

- Как это страшно! прервал пораженный ужасом Киттербел.

- И конечно ребенок умер. Впрочем, твое дитя, может быть, и не умрет, и если только будет мальчик и станет жить, то делать нечего - я буду восприемником.

Видно было, что это добродушие явилось в мистере Домпсе вследствие уверенности в свои зловещия предположения.

- Благодарю вас, дядюшка! сказал взволнованный племянник, сжимая руку Домпса с таким усердием, как будто тот оказал уже ему весьма важную услугу. - Я думаю, мне не к чему передавать мистрисс Киттербел о чем вы говорили мне.

- Ну, да; конечно, если она чувствует себя дурно, то мне кажется, что ей не зачем упоминать о несчастном случае, заметил мистер Домпс, который сам выдумал всю эту историю: - хотя с одной стороны, по обязанности мужа, тебе следовало бы непременно приготовить ее к худшему.

Спустя дня два, в то время, как Домпс прочитывал свою утреннюю газету в ресторации, которую он постоянно посещал, взоры его встретились с следующим объявлением:

"Родившиеся. В субботу 18 текущего месяца, в улице Грэт-Россель, супруга Чарльза Киттербела разрешилась от бремени сыном."

- Так значит мальчик! воскликнул Домпс, скомкав газету, к величайшему изумлению лакеев. - Гм! мальчик!

Но спокойствие возвратилось к нему едва только глаза его остановились на другом объявлении, показывающем смертность младенцев.

Прошло шесть недель после этого открытия; и так как от Киттербелов не получалось никакого извещения, то Домпс начинал уже льстить себя надеждой, что новорожденный мальчик умер, как вдруг следующая записка разрешила его сомнения.

"Улица Грэт-Россель.

Утро понедельника.

"Любезный дядюшка!

"Вам весьма приятно будет услышать, что малая моя Джемима только что оставила свою комнату, и что будущий крестник ваш ведет себя превосходно.