|
Мы так и сделали, и уже спустя пять минут объявился Николаевич и откашлялся возле входа. Я выглянул наружу. Все недавнее собрание толпилось в нескольких шагах от шалаша. - Это значится так, ваши благородии, - сказал он. - Тут парнишка Авдея Белого, Семка, прибежал, говорит, к нам незваные гости жалуют. - Понятно, - сказал я - опричники? - Они, - кивнул мужик. Было понятно, что ему неловко просить о помощи, но он себя пересилил и сказал, обтекаемо, давая нам возможность при желании отказать, не теряя лица. - Как бы с вами чего не вышло. Мы люди привычные, нам терпеть не привыкать, а вот вам, вот, - начал он путаться в словах. - У вас хоть дубины есть? - спросил я, вылезая наружу. - Как же без этого? И вилы нейдем и косы… - Далеко они отсюда? - Не так чтобы очень, через час могут быть. Только как же так, мы-то вам в помощи отказали… - Ничего, потом сочтемся, - пообещал я, сразу включаясь в дело, - Уводите женщин и детей подальше, а мужики пусть за теми деревьями прячутся, - показал я на густое место, через которое на конях было не проехать. - Когда они придут, мы их обстреляем, Они погонятся за нами, тут-то вы их и бейте. Да не бойся ты, вас же двое на одного наберется! - Оно конечно, - грустно сказал Николаевич, - только может, все-таки, обойдется? Ты, ваше благородие, как насчет этого понимаешь? - Если будешь стоять как пень, то точно не обойдется! Давай быстро! Чтобы через минуту ни баб не детей здесь не было! Окрик подействовал и мужики, слушавшие наш разговор, без понуканий разбежались по становищу. Кругом поднялся гвалт, выли женщины, плакали дети, короче, все, что положено в таких случаях. Когда «организационные вопросы» были решены, я взялся за подготовку обороны. Как известно, у нас обычно долго запрягают, но в этом случае и запрягали и ехали с одинаково хорошей скоростью. Крестьяне непонаслышке знали, что им грозит, и в понуканиях не нуждались. Матильда оказалась выключена из действа, и это ее обижало. Настоящие женщины в любых даже самых экстремальных ситуациях предпочитают, чтобы все события развивались вокруг них, хотя бы при их участии, а не где-то рядом. Однако я, как недавно отвергнутая сторона, мог себе позволить быть обиженным и не уделять француженке должного внимания. Чтобы как-то ее занять, я попросил взять на себя командование «женским резервом» и хоть как-то сумел реабилитироваться в ее глазах. Многочисленное «сельское воинство» меня не очень беспокоило. Я уже видел несколько «опричников» в деле и был о них невысокого мнения. Одно дело куражиться над безобидными крестьянами, совсем другое выступать против полупрофессионала, кем я себя самонадеянно считал. Наконец, женщины и дети ушли, мужики, вооружившись сельскохозяйственным инвентарем, попрятались в лесу, наступило время моего выхода. Я, оставив себе в помощь одного Дормидонта, умеющего перезаряжать ружья, со всем своим арсеналом залег за поваленным бревном в конце становища. Теперь осталось только ждать, когда нас отыщут опричники. День уже клонился к вечеру. В лесу темнеет быстро, особенно, осенью. На мое счастье, хотя бы перестал идти дождь. Ночной бой меня не устраивал, по многим соображениям. Время уходило, а карательная команда Павла Петровича все не появлялась и я начал нервничать. Мужики, следуя моим указаниям, как попрятались, так и не казали носа и, получилось, что мы с Дормидонтом остались как бы вдвоем. |
