«Новым префектом претории назначен Блез».

«Акта диурна», 9-й день до Календ Августа  [70]

Авл Домиций ехал всю ночь, вот-вот он должен был выехать в Галлию. Постум спал, завернувшись в пурпурное одеяло. На границе пурпурную «триеру» никто не посмеет остановить. Они помчатся дальше и… Против воли сердце Авла начинало биться чересчур сильно. Летиция. Она ждет его. Именно его, Авла. Он помнил ее странное: «Не здесь». Да, да, не в Риме, не в Италии. Но в Лютеции. В этом городе любви все обещанное исполнится.

— Скоро приедем? — спросил Постум, просыпаясь и вглядываясь в мелькание огней за стеклами.

— Скоро. — Еще не светало.

— Я увижу отца. Первый раз…

— Что? — «Триера» дернулась и едва не слетела в кювет. Авл вцепился пальцами в руль. — Что ты сказал. Август? — его не удивило то, что годовалый малыш говорит почти как взрослый. Он поразился лишь тому, что тот сказал.

— Так ты не знаешь? Папа и мама ждут меня в Лютеции, — пробормотал Постум, вновь засыпая. В этом новом сне слышался плеск волн и блестели огни огромного города. Одетая в гранит набережная, удивительные здания. Огромная триумфальная арка. Башня из железа, пронзающая небо. И отец в белой тунике, ветер треплет его седые волосы. Что отец сед, это Постум знал точно, он помнил, как Гет сказал: он теперь совсем седой.

Каков отец лицом, Постум представлял смутно — Палатин не изобиловал портретами бывшего Цезаря. Но однажды мальчик вместе с матерью был на заколоченной вилле отца и видел там его бюст в таблине — мраморный отец казался совсем молодым. Мраморный Элий смотрел куда-то мимо Постума и улыбался странной улыбкой — будто все на свете понимал и нет осуждал никого.

— Я велю отставить Бенита, — пробормотал Август сквозь сон.

Теперь ему привиделось, будто летит он по небу, и с ним Элий и Летиция. А внизу блестит мрамором и яркими красками Рим — бесконечный, как каменное озеро, и Постум показывает им Город и говорит: «Это мой Рим». А они как будто очень давно не были в Городе, и все изумляются, как он изменился, а Постум им говорит:

— Смотрите, как я перестроил Город. И вдруг снизу ударил яркий свет и ослепил… Постум сразу проснулся — луч фонарика бил в глаза. Он в ужасе заслонился рукой и не видел, как двери машины распахнулись и внутрь полезли люди. Постум хотел закричать, но не закричал, лишь судорожно втянул в себя воздух.

Мощные руки подхватили Постума и понесли куда-то.

— Авл! — крикнул Постум и протянул руки, отыскивая своего защитника. Но преторианца не было рядом. Вокруг были только исполнители.

Авл стоял на обочине в окружении людей в черном. Уже светало. Но они все еще были в Италии.

Постума вручили низкорослому человечку в черном плаще с капюшоном.

— Пусти меня! Пусти! — кричал малыш, захлебываясь от плача.

— Пустить тебя, Август? — сладким голоском спросил коротышка. — А куда тебя пустить, мой дружочек? Куда ты так торопишься?

— К маме! — кричал Постум. — К отцу!

— К отцу? Где ж тебя ждет отец? — голос коротышки сделался до противного сладок.

— В Лютеции. Я хочу в Лютецию.

— Ну так поедем в Лютецию, дружочек. Кто ж против. Только твоя машинка сломалась. Поедем на моей. — Он сделал знак своим подручным и шагнул к черной длинной «триере», что поджидала его у обочины.

— А гвардеец? — спросил один из исполнителей. — Что с ним делать?

— Ничего.