— Как знаешь. — Верма отложила страницу.

— Отужинаем вместе? Поболтаем о литературе и о преторианской гвардии.

— Только не о гвардии, — запротестовала Верма.

— Хорошо, поговорим о любви. Теперь Верма не возражала. Она сняла броненагрудник и перевязь с мечом. Кумий не мог оторвать взгляда от рельефных мускулов на ее руках, пока она вынимала из корзины холодную телятину, фрукты и запечатанные бутылки вина. А талия у гостьи была тонкой, и грудь очень даже заметно круглилась под военной туникой.

— Ты — самый красивый преторианец, которого я когда-либо видел, — не удержался Кумий от комплимента.

Чаша оставалась всего одна. Пришлось зайти к соседке и занять у нее две простенькие стеклянные чаши. Не разливать же фалерн в презренную глину.

Для пущей таинственности Кумий зажег свечи. Впрочем, электричество на его чердаке уже месяц как отключили за неуплату. И так они сидели вдвоем при свечах — сочинитель и женщина-гвардеец, пили фалерн и ни о чем не говорили. Даже о любви. Верма никогда прежде не общалась с сочинителями и боялась показаться невеждой. А Кумию было так хорошо что он оставил обычную свою болтливость. Он лишь любовался длинной, будто выточенной из мрамора шеей Вермы и ее манерой встряхивать волосами.

— Почитай мне что-нибудь из твоего библиона, — попросила Верма, когда трапеза закончилась.

Кумий радостно кивнул, вытащил из пачки наугад страницу и принялся читать. Верма слушала. Он умел читать, и проза его звучала при чтении вслух, как стихи. Не из-за того, что Кумий слегка подвывал при чтении, а из-за внутренней напевности.

— Вкусно, — сказала Верма, когда он закончил, и облизнулась, будто он преподнес ей плод айвы. [91]

Гэл вышел из таверны изрядно пьяный. С некоторых пор он пристрастился к вину. Впрочем, по наблюдениям Гэла, он в своей слабости был не одинок. Многие его соратники подружились с бутылкой. Интересно, что происходит с гением, когда он слишком много пьет? Он перестает быть гением? Или, наоборот, достигает немыслимых высот?

— Ну наконец-то ты выполз! — воскликнул человек, стоявший у входа, и ухватил Гэла за локоть. Гэл рванулся — но не тут-то было.

— Узнаю хватку, — пробормотал Гэл. — Мой старинный друг Логос. Железный Логос. Помнится, в прошлую нашу встречу ты меня прогнал, как собаку.

— А теперь у меня деловое предложение.

— Деловое, — повторил Гэл. — Что-то мне не нравится это слово. Я пока не могу сказать — почему. Но очень не нравится.

— У меня есть две амфоры амброзии, — совершенно невинным тоном сообщил Логос.

— Две амфоры… — Гэл не поверил. — Может, две чаши?

— Две амфоры, — повторил Логос и улыбнулся. Улыбка была очень многообещающей.

— И что я должен сделать за эти две амфоры? — спросил Гэл. — Убить кого-нибудь? Сжечь Капитолий? Отравить воду в акведуке Девы?

— Ты и твои собратья должны молиться новому богу и обещать ему всевозможные жертвоприношения.

— Что? Какой такой новый бог? Ты, что ли?

— Сульде.

— Я пил много, но не настолько, чтобы совершенно рехнуться. Зачем мы должны молиться Сульде? У нас мало своих богов подобного толка? Беллона, Марс…

— Богов у нас много. Еще один не помешает. И твои молитвы, и твои жертвоприношения должны ему понравиться. Сульде должен перебраться в Небесный дворец.

— О, воображаю, какой он наведет там шорох! — засмеялся Гэл. — Юпитер будет в восторге от нового члена большой семейки.