|
Он чрезвы-чайно возбужден. – Дежурный! Черт побери! Да что же это такое? В вашем дерьме? Вот еще но-вости! хороша комедия! Этого только не хватало! Очень хорошо! Загадка! И разгадка! Все наши главные пройдохи! А! Прекрасно! Я застал их врасплох! А они себе уже и в ус не дуют! Я так и думал… Стоять! Смирно! Пьяные подонки! Я чувствую, как кто-то тащит меня за штаны. Я вылезаю из укрытия, поднимаюсь на ноги. Остальные тоже выползают, кто как может. Выбираются из теплой навозной жижи. – Ага! Я застал их прямо в гнездышке, моих пташек! Ранкотт ликует, глядя на нас, растерянных, икающих после дешевого пойла, это приводит его в великолепное расположение духа. – Браво! Браво! Отличная служба! Ловко придумано, мои воробушки! Ну да! Ну да! Пре-красно! А! Вы пьяны, бригадир! А! Бириби! А! прекрасные манеры! Вы даром время не теряете! Пьяный вдрызг! Да, мой голубок! Да, сейчас я вас уложу баиньки! Сейчас! Сейчас! Я иду! Все вон отсюда! В колонну по четыре! Представляю себе, как вам выжгут раскаленным железом ва-ши матрикулы! Раз! Два! Три! Четыре! Вот это будет гульба! Сейчас я вас попотчую на славу! Вперед! Арш! Спотыкаясь о булыжники, мы чуть не бегом двинулись на пост. Всех покачивало при ходьбе. Ранкотт шагал рядом со мной. Мне доставалось больше всех. – И новобранец в этом тоже замешан! Ну конечно! Просто удовольствие! Это великолепно! Он настоящий счастливец, этот маменькин сынок! На ходу он нарочно светил мне своим фонарем прямо в лицо. Я уже ничего не видел. – Каков молодец! Просто замечательный! Он что надо, этот малыш! Я это сразу же почув-ствовал! Он будет в дерьме выше головы! А! дикарь! ему конец! Редчайший экземпляр! На каждом шагу он задавал мне вопросы… – Ну-ка скажи, идиот недоделанный, как меня зовут? Ну-ка, немедленно скажи, дубина! Как я именуюсь? Раз! Два! Раз! Два! В ногу, паршивец! Что скажешь?… Он задавал ритм… Ему не давало покоя, запомнил ли я как следует его имя. Мы подошли к ограде. – Стой! В шеренгу становись! Поверка! Смирно! Ламбеллюш! – Здесь! – Брезунек! – Здесь! – Керсюзон!.. Все были на месте, кроме одного: Ле Костера… Он выкликал его два или три раза. Никто не отвечал… – Где ваш человек, Мейо?… Хорошо! Попробуем еще раз!.. Молчание. Его среди нас не было. – Часовой на пороховых складах… – еле слышно донеслось из шеренги. – На пороховых?… Часовой? А! – задохнулся от негодования Ранкотт! Приступ удушья! – На поро… порохо… о чем вы говорите?… Никто его не сменил? Да чтоб вы все провалились к чертям собачьим! Ну бригадир, да он просто чокнутый, это ясно! Не сменить часового на поро-ховых? А! Ну это уже, я вам скажу, Мейо! Чтобы я обнаружил вас пьяным в стельку, в омерзи-тельном состоянии! Бригадир! Плохо ваше дело! Ну я вам скажу, простите! Костер на порохо-вых со вчерашнего вечера!.. Он не мог прийти в себя из-за этой невероятной катастрофы! Он то хватал свой фонарь, то снова ставил его на землю. Он хлопал себя по лбу, щипал се-бя за ляжки… – Я сплю! Я сплю! Этого не может быть! Так что, ваш человек там уже 10 часов?… Да вы чудовище, Ле Мейо! Дайте мне взглянуть на вас! Идите же сюда! Идите! Он заставил его подойти ближе, еще ближе! К самому фонарю, чтобы лучше всмотреться в его лицо. – Он дожидается со вчерашнего вечера? А! Да… Да скажите же! Со вче… со вчерашнего вечера! Он заикался от изумления… Это было невообразимо… – Ну так скажите же, Ле Мейо, где вы были? Вы что, его не сменили? Он задавал ему вопросы очень тихо… Это действительно уже выглядело трагически. – Это из-за пароля… серьжан… – Пароль! Что пароль? – Пароль, мы никак не могли сговориться… – Вы его забыли. |
