– Ублюдок сдался без боя, – бормотал он. – Он просто‑напросто бросил нас здесь.

Роджерс вышел из машины и посмотрел на гору, смутно черневшую в утреннем тумане.

– Я могу пронести ядерную бомбу в нутро этой сучьей горы, – задумчиво проговорил Роджерс. – Я могу сунуть её туда и стоять над ней, пока все не полетит к чёртовой матери.

Но только с разрешения президента.

На самом деле, дела обстояли не совсем так.

Но президент не будет останавливать их, если они попытаются защититься… не правда ли? Президент вообще не говорил об этом. Он только утверждал, что вряд ли… что именно он говорил? Роджерс открутил плёнку назад. «… Настало время страстно молиться о спасении – даже несмотря на то, что мы не знаем, какого спасения ждать, не знаем, можем ли надеяться на него…»

Что это значит?

И кто теперь будет отдавать Роджерсу приказы – приказы, которым следует подчиняться?

– Он плох сегодня. Поездка в Вашингтон не пошла ему на пользу, – сказала Итака, провожая Артура в спальню.

Харри лежал с закрытыми глазами, откинувшись на пышные белые подушки. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Кожа на лице пожелтела и покрылась болезненными пятнами. Дышал Харри ровно. Услышав шаги, он открыл бесцветные, словно вылинявшие, глаза, улыбнулся Артуру и крепко сжал его руку.

– Я собираюсь подать в отставку, – сказал Файнман.

Артур собрался возразить, но Харри жестом прервал его.

– Не в связи с его речью. Просто я отныне бесполезен. Не сдаюсь пока, но… Мне становится хуже день ото дня. Я связан по рукам и ногам: мне больше нельзя покидать город и придётся провести в госпитале всю следующую неделю. Тебе ни к чему лишние неприятности.

– Мне нужен ты, Харри.

– Да. Бог свидетель, как мне жаль. Я бы предпочёл быть на ногах. Тебя ждёт трудная борьба, Артур. Что собираешься делать?

Артур медленно покачал головой.

– Маккленнан и Роттерджек – в отставке. Президент не отдал никаких распоряжений по нашей группе.

– Он не осмелится распустить её.

– Да, он сохранит нашу команду, но сомневаюсь, чтобы он позволил нам действовать. Я беседовал с Хиксом несколько часов назад. По его словам, президент пошёл даже дальше Орманди. Апокалипсис. Мол, приведите отчётность в порядок – нам предстоит ревизия.

– Неужели он… – Харри покачал головой. – Неужели?

– Я не видел его с тех пор, как он принимал нас в Овальном кабинете. Теперь нанесём отвлекающий удар при помощи средств массовой информации. Нас будут поджаривать живьём на медленном огне. Так как у меня нет конкретных заданий, я отправлюсь в Фернис, а потом на несколько дней в Орегон. Спрячусь.

– Что ждёт тех, кто на карантине? Почему мы удерживаем их? Они здоровы.

– И не представляют угрозы для государственной безопасности, – согласился Артур.

– В нашей власти отпустить их, не так ли?

– Мы все ещё наделены очень высокими полномочиями. Я позвоню Фултону.

Артур по‑прежнему держал Харри за руку. Он не отпускал её с той минуты, как присел на кровать.

– Ты должен выкарабкаться, Харри.

– Ты и сам чувствуешь себя при смерти, да? Ты знаешь, даже Итака… Теперь она плачет, не скрываясь. Вчера ночью мы плакали с ней вместе – когда я вернулся из госпиталя.

– Никто не признал тебя безнадёжным, – яростно проговорил Артур.