Хикс уже ответил на этот вопрос и не видел причин вновь возвращаться к нему.

– Ну, хорошо, – продолжал Маккленнан. – И так ясно, к чему он стремится, к чему идёт дело. Он сдаёт позиции без единого выстрела. У нас нет ни малейшего представления о том, что… эти ублюдки, эти машины, эти инопланетяне могут сделать. Мы даже не уверены, что их задача – уничтожение планеты. Кстати, возможно ли такое вообще? Разорвать планету на куски или погубить все на её поверхности?

– Да мы сами способны погубить жизнь на Земле, если захотим, – напомнил Хикс.

– Вы правы. Но Гость говорил, что от планет не остаётся и следа – только ледяные глыбы. Это возможно?

– Полагаю, да. Надо высвободить достаточно энергии и придать Земле вторую космическую скорость. Нужно огромное количество энергии.

– Сколько? Мы бы справились с этим?

– Не думаю. Нам бы не хватило всего имеющегося ядерного оружия. Мы бы даже не смогли начать.

– Как высоко должна быть развита… Господи, цивилизация, обладающая такими возможностями?

Хикс пожал плечами.

– Если представить себе прямой, полный технических открытий и достижений, путь развития, то нам потребуется век или два, чтобы догнать их.

– Но способны ли мы победить их, если они настолько сильны?

Хикс неуверенно покачал головой. Маккленнан счёл это отрицательным ответом.

– Итак, он говорит то, что думает. Выхода нет. А что если они замышляют не уничтожить нас, а просто запутать, заставить растеряться, предупредить наше сопротивление?.. Ну… так, как нам когда‑то следовало поступить с Японией, если бы мы могли предвидеть, что они обойдут нас в двадцатом веке?..

– Инопланетянам, несомненно, удаётся хорошо хитрить.

– Да. – Маккленнан снова поднялся.

– А что вы собираетесь делать?

Бывший советник президента по вопросам государственной безопасности посмотрел за окно. Его взгляд напомнил Хиксу выражение лица миссис Крокермен. Мрачное, близкое к отчаянию, полное боли.

– Я буду действовать в тени, чтобы спасти его задницу, – проговорил Маккленнан. – И Роттерджек вместе со мной. Будь мы все прокляты, но мы преданы ему. – Он поднял сжатый кулак. – Когда все полетит в тартарары, этот сукин сын Орманди не будет знать, что произошло. Он – конченый человек.

Так как до вылета в Лас‑Вегас оставалось три часа, Артур решил взять такси и проведать Харри.

Машина несла его по скоростной автостраде мимо ярко покрашенных, но бедных домов на окраине Лос‑Анджелеса.

– Эй, парень, слыхал, что сказал президент? – спросил водитель, поворачиваясь к Артуру.

– Да.

– Ничего себе новость! Я чуть не описался от страха. Интересно, он говорит правду или просто у него крыша поехала?

– Не знаю, – ответил Артур.

Он чувствовал себя необычно бодрым. Мысли пришли в порядок. Теперь он видел все способы достижения цели так отчётливо, словно маршрут на дорожной карте. Усталость и отрешённость сменились сильнейшей осознанной злостью. Сдержанность и стремление держаться в стороне испарились. Ветер, врывающийся в машину через окно, пах свежестью и чистотой.

Полковник Элберт Роджерс прослушал запись президентской речи и в течение нескольких минут, застыв, сидел на сиденье грузовика. Он чувствовал себя преданным. Сообщение президента не могло быть правдой. Люди, находящиеся в районе Фернис‑Крика ещё не слышали выступления, но обязательно узнают о нём.