|
Он хотел поделиться с кем-нибудь, излить душу... Он рыгнул... «Я буду твоим слугой и рабом...» Его огромная фигура повернулась, как створка двери, тяжелые ступни изменили направление и побрели к столу, за которым сидела Айда Арнольд. — Я случайно услышала, что вы знаете Пинки, — сказала она. Когда она заговорила, он ощутил огромное удовольствие от того, что она вовсе не важная дама. Для него это была словно встреча двух соотечественников вдали от родины. Он сказал: — Вы что, приятельница Пинки? — и почувствовал, что ноги его обмякли от виски. Затем добавил: — Разрешите присесть? — Устали? — Точно! — подтвердил он. — Устал. — Он присел и уставился на ее большую, уютную грудь. Ему вспомнились слова из описания его характера: «У вас легкий, общительный и веселый нрав». Ей-богу, так оно и есть. Нужно только, чтобы к человеку хорошо относились. — Хотите выпить? — Ну что вы, — возразил он с грубоватой галантностью, — угощаю я. Но когда принесли вино, он вспомнил, что остался без денег. Хотел одолжить у кого-нибудь из ребят... а тут эта ссора... Он следил за тем, как Айда Арнольд расплачивается пятифунтовой бумажкой. — Знакомы с мистером Коллеони? — спросил он. — Нельзя сказать, что мы по-настоящему знакомы, — уклончиво ответила она. — Крэб сказал, вы шикарная женщина. Это правильно. — А... Крэб, — нерешительно проговорила она, как будто не могла припомнить это имя. — Вам-то лучше бы оставаться в сторонке, — заметил Кьюбит, — ни к чему вам вмешиваться во все эти дела. — Он заглянул в свой стакан, как в глубокую пропасть... С виду простая, славная красивая, умная... Как ей не стыдно... Слезы защекотали его воспаленные глаза. — Вы приятель Пинки? — спросила Айда Арнольд. — О господи, нет, — ответил Кьюбит и отпил еще немного виски. В памяти Айды Арнольд возникли смутные воспоминания о чем-то из Библии, лежавшей в буфете рядом со спиритической доской, Уориком Диппингом журналом «Добрые друзья». — Я видела вас вместе, — солгала она. — Я не приятель Пинки. — Быть приятелем Пинки небезопасно, — сказала Айда Арнольд. Кьюбит глядел в свой стакан, как ясновидящий заглядывает в душу, читая судьбы неизвестных ему людей. — Фред был приятелем Пинки, — затем добавила она. — Что вы знаете о Фреде? — Ходят разные слухи, — сказала Айда Арнольд, — все время ходят, разные слухи. — Вы правы, — согласился Кьюбит. Он поднял покрасневшие глаза; ему хотелось, чтобы его поняли и утешили... Он недостаточно хорош для Коллеони... с Пинки он порвал... Поверх ее головы, сквозь окна холла, он видел темноту, отступающее от берега море, разрушенную арку Тинтерн, всегда украшающую открытки, — пустыня. — Господи! — повторил он. — Вы правы. — У него появилась непреодолимая потребность излить душу, но в голове все перемешалось. Он знал только, что наступил момент, когда мужчине требуется, чтобы ему посочувствовали. — Я никогда не стоял за это, — сказал он. — Полоснуть бритвой — это ведь совсем другое дело. — Конечно, полоснуть бритвой — совсем другое дело, — мягко и искусно поддержала Айда Арнольд. — А с Кайтом — это несчастный случай. Они ведь только хотели порезать его. Коллеони не дурак. Просто у кого-то соскользнула бритва. |
