|
Коллеони не дурак. Просто у кого-то соскользнула бритва. Не было причин для злого умысла. — Выпьете еще? — Платить-то следовало бы мне, — стал оправдываться Кьюбит, — да у меня в кармане пусто. Пока не увижу ребят. — Вы молодец, что вот так взяли и порвали с Пинки. Для этого нужна храбрость после того, что случилось с Фредом. — Ну меня-то он не запугает. Никаких сломанных перил... — О чем это вы говорите, о каких сломанных перилах? — Я хотел все по-хорошему, — продолжал Кьюбит. — Шутка есть шутка. Когда человек собирается жениться, над ним все подшучивают. — Жениться? Кто это собирается жениться? — Ну, ясное дело. Пинки. — Уж не на девочке ли из кафе Сноу? — Точно. — Вот дурочка! — не скрывая гнева, проговорила Айда Арнольд. — Ох, вот дурочка-то. — Но он-то не дурак, — возразил Кьюбит, — знает, что делает. Если бы она захотела кое-что сказать... — Сказать, что не Фред оставил карточку? — Бедняга Спайсер, — пробормотал Кьюбит, разглядывая пузырьки, поднимающиеся в стакане с виски. И вдруг его осенило: — А откуда вы?.. — Но все опять спуталось в затуманенном мозгу. — Выйти бы на воздух; очень здесь душно. Что вы скажете, если мы с вами?.. — Погодите немножко, — попросила Айда Арнольд, — я поджидаю одного приятеля. Мне бы хотелось вас с ним познакомить. — Это все центральное отопление, — сказал Кьюбит, — оно вредно для здоровья. Выйдешь на улицу и схватишь простуду, а потом, знаете ли... — Когда же свадьба? — Чья свадьба? — Пинки. — Я с Пинки не дружу. — Вы ведь не одобряете смерть Фреда? — мягко настаивала Айда Арнольд. — Вы разбираетесь в людях. — Вот если бы полоснули бритвой — это другое дело. Вдруг Кьюбит яростно заговорил: — Как увижу кусок Брайтонского леденца, так сразу... — Он рыгнул и со слезами в голосе повторил: — Полоснуть бритвой — совсем другое дело. — Доктора установили естественную смерть. У него было слабое сердце. — Выйдем на улицу, — пробормотал Кьюбит, — мне нужно воздухом подышать. — Ну подождите немножко. При чем тут Брайтонский леденец? Он тупо уставился на нее и повторил: — Мне нужно воздухом подышать. Даже если это меня убьет. Тут центральное отопление... — пожаловался он, — а я так легко простужаюсь. — Подождите минутку. — Она в глубоком волнении положила ему руку на плечо — на горизонте забрезжила разгадка... Тут она сама впервые ощутила, как от скрытых батарей их обдает теплым душным воздухом, и ее тоже потянуло на улицу. Она сказала: — Я выйду с вами. Прогуляемся... Он смотрел на нее, кивая головой с таким глубоким безразличием, как будто потерял способность соображать, — так выпускаешь из рук поводок, и собака исчезает из вида, убегает далеко, в лес, ее уж и не догнать... Он был поражен, когда она вдруг добавила: — Я дам вам... двадцать фунтов. Что он такое сказал, за что можно заплатить столько денег? Она соблазнительно улыбнулась ему. — Позвольте мне только помыться и напудрить нос. Он ничего не ответил, он испугался, но и ей было не до ответа — она ринулась вверх по лестнице — ждать лифта нет времени. |
