– Странную рекламу делаете вы своей гостинице, – усмехнулся Сэндерс. – Чуть ли не с порога обещаете обрушить потолок.

– А если это правда? – возразил Гроф, усаживаясь в кресло. – Зачем же скрывать то, что и так очевидно? Пусть уж постояльцы знают, на какой риск идут, вселяясь ко мне. Скоро собираюсь повесить при входе объявление: «Ногами не топать» и «Громко не чихать». Кстати, я ведь тоже обитаю под этой крышей и если, не дай Бог, все это когда‑нибудь рухнет, разделю участь своих несчастных клиентов. Учтите, каждый из вас живет здесь не больше недели, я же провел в этом доме всю жизнь. Чувствуете разницу?

– Чувствую, – улыбнулся Сэндерс. – Вам памятник нужно поставить, мистер Гроф.

– Совершенно с вами согласен. Но довольно обо мне, меня больше интересуете вы, мистер… э‑э… Сэндерс.

– Я?

– Вы и вам подобные. Вы знаете, сегодня произошло нечто знаменательное: в мой отель, – слово «отель» он произнес с напускной серьезностью, – вселились сразу четыре человека. Представляете – четыре! Да в самый разгар сезона у меня не бывает такого наплыва, а сейчас… – Он кивнул на окно, за которым уныло барабанил дождь. – Какая мерзкая погода! И знаете, кто те трое?

– Трое?

– Ну да, трое вновь прибывших, помимо вас. Все иностранцы! – Гроф понизил голос и выпучил глаза, словно только что, сию минуту, раскрыл мировой заговор с целью подорвать его уникальный отель. – Француз, итальянец и, кажется, немец.

«Швейцарец», – мысленно поправил Сэндерс.

Джон Гроф открыл гроссбух и с важным видом стал листать его.

– Вот, нашел! – торжествующе возвестил он. – Джованни Риччи, Шарль Левьен и Фридрих Мольтке.

Сэндерс резко повернулся к Грофу.

– Как вы сказали? Фридрих Мольтке?

– Совершенно верно, Фридрих Мольтке. – Гроф захлопнул гроссбух, подняв в воздух столб пыли. – Вы что, знаете его?

– Н‑нет, – ответил Сэндерс, думая о своем.

«Странно, почему Миллер назвался чужим именем? Опасается, что сюда проникнет весть о смерти настоящего Ганса Миллера? Но ведь в Лондоне он останавливался под своим именем!»

Заметив озабоченность постояльца, Джон Гроф стал собираться.

– Вы извините меня, старика, – сказал он, сунув гроссбух под мышку, – что я вторгся к вам без приглашения. Скучно одному, не с кем словом перекинуться. А вы человек свежий, нездешний, с вами есть о чем поболтать.

– А как же те трое? – спросил Сэндерс.

– Терпеть не могу иностранцев, – конфиденциально заявил Гроф, подмигнув. – К швейцарцам, правда, отношусь снисходительно. Есть у меня один знакомый… Впрочем, это неинтересно. Спокойной ночи, мистер Сэндерс. И дай вам Бог утром увидеть этот потолок целым и невредимым.

– И вам того же, мистер Гроф, – улыбнулся Сэндерс.

Как только дверь за хозяином гостиницы закрылась, Сэндерс тут же связался с портье и осведомился, в каком номере остановился Фридрих Мольтке.

– В семнадцатом, сэр, – последовал вежливый ответ.

Через минуту Сэндерс уже шагал по коридору в поисках нужной двери. Ему не терпелось узнать, что за игру затеял Ганс Миллер.

Вот и табличка с номером семнадцать. Сэндерс постучал.

Дверь отворилась. На пороге стоял высокий широкоплечий мужчина в махровом халате и с голыми ногами. Похоже, он только что принимал ванну.