Вот такие иногда жизнь выламывает коленца.

Со стороны отца я свою родню почти не знаю. Запомнилось, как лет шести, когда меня украл отец, я какое-то время жил у деда и бабки в деревне Луговой Тальменского района. Дед Карп был высокий и тощий, бабка — поперёк себя толще. Спал я на печи, вот, собственно и всё.

Жизнь Копайская. Кончина Сталина…

Вернувшись из Усть-Шиша, мама устроилась работать на водонасосную станцию консервзавода, Мамка Старая работала в бондарно-ящичном цехе. Мама зарабатывала 360 рублей и ещё подрабатывала шитьём платьев, юбок и блузок для копайских баб. Появилась мода на кружева и вышивки. Вязали скатерти, занавески, подзоры, накидушки на кровати. У меня до сих пор хранится кое-что из этого рукоделья. Вязать я не учился, а вот вышивать — вышивал — и гладью, и простым крестом, и болгарским, может быть похуже, чем вице-губернатор из «Мёртвых душ», но довольно сносно. Однако кропотливая мешкотная работа мне не нравилась, и я забросил рукодельные занятия, благо, что меня к ним никто не понуждал.

Мы с Генкой Полевым, моим соседом и одноклассником, вдруг стали отчаянными вояками: принялись делать сабли, копья, щиты, луки со стрелами. Подобралось ещё с десяток соседских мальчишек, и мы всё свободное от школы время сражались друг с другом, строили снежные крепости, заливали их водой и брали атакой эти ледяные укрепления. Шишек и ссадин было много, были и слёзы обиженных, но проходило какое-то время, и мы опять принимались за своё. Взрослые в наши «войны» не вмешивались. У них своих забот был полный рот, а тут ещё назревали невиданные события: судьба беспощадно настигала того, кто был живым богом — Иосифа Виссарионовича Сталина.

Одно чувство владело после смерти вождя всеми людьми — от мала до велика, один ножевой вопрос: как дальше будем жить? Смерть Сталина воспринималась народом как вселенская катастрофа, и плач великий стоял на всей одной шестой части земного шара. Но длилось это недолго, жизнь продолжалась и новые заботы заслонили и эту беду, тем более, что ничего не рухнуло, заводы работали, магазины работали, хлеб и водка были в свободной продаже, а тут ещё послабление вышло с налогами, словом, всё перемололось, и течение русской жизни вошло в своё русло.

О смерти Сталина я услышал на построении всех учеников школы. Наш директор Кузнецов с хрипотцой и слезами в голосе сказал, что умер великий и гениальный вождь трудящихся всего мира. Завыла сторожиха, мы захлюпали носами, стали тереть глаза, а директор нравоучительно произнёс:

— Я хочу подчеркнуть, что если б товарищ Сталин не курил трубку, то он бы ещё прожил лет десять, подумайте ребята о своём здоровье, а то в школьный туалет нельзя зайти, от дыма махорки — хоть топор вешай.

И так далее в том же духе.

Мама, Мамка Старая тоже плакали и горевали. Но через какое-то время всё стерлось, всё ушло. А в 1961 году бывшего вождя выкинули из Мавзолея. Так закончилась эпоха Сталина и началась эпоха распада и гниения великой страны. Время, в котором мне предстояло провести всю свою жизнь, чтобы на её закате увидеть позор и невиданное унижение России.

Арестовали Лаврентия Берию, почему-то простой народ приписывал этот подвиг Маленкову. Может быть потому, что он снизил налоги колхозникам и был Председателем Совета Министров, как и Сталин. Во всяком случае, мне запомнилась такая частушка:

Берия был объявлен английским шпионом и расстрелян. И вот что интересно: сейчас на него свалили всю вину за репрессии конца 1930-х годов и почти ничего не говорят про таких выродков как Г. Ягода и Н. Ежов. Но Берия возглавлял наш атомный проект. Впрочем, что ему сейчас до мнения живущих.