Капитан Оскар Фредик Ульссон угостил нас в своей прохладной каюте напитками со льда и подарил градусник, размеченный на привычный нам лад, по Цельсию.

Из Седуны мы выезжали с зарядом бодрости.

Вот и последняя деревушка, Пенонг, осталась позади. А впереди — совершенно прямая дорога, метров двенадцать шириной. Мы не верили своим глазам, даже боялись прибавить ходу — вдруг это мираж? Потом мало-помалу стали увеличивать скорость. Вихри красной пыли нас не смущали. Мы уже привыкли, к тому же нам удалось приобрести головные уборы. (Мария-Тереза и Маруиа нашли отличный выход — надели купальные шапочки!)

Внезапно машина куда-то провалилась, и с ней упало наше настроение. Толчок, глухой стук снизу… В чем дело, ведь никакой выбоины вроде не было? Озадаченные, мы вышли из «ведетты» и увидели, что она по ось зарылась в мелкий-мелкий песок, который заполнил яму до краев и совершенно замаскировал ее. Прошли немного вперед — ямы на каждом шагу. Точно идешь по тонкому насту. Да, тут надо быть начеку. Дальше мы ехали значительно медленнее, и все-таки машина то и дело проваливалась в волчьи ямы. Когда мы поздно вечером остановились в глухой степи, где выли дикие собаки, оказалось, что за день пройдено всего двести семь километров.

В пятницу возобновилось наше движение по хорошей на вид, но ненадежной дороге. Через несколько часов пошли такие ухабы, что песок уже не мог скрыть самые большие ямы. Так нам было даже легче ориентироваться. Только я заметил с гордостью, что мотор работает легко и бесшумно, вдруг раздался отвратительный скрежет сминаемого металла, и мотор взревел, словно разъяренный бык.

— Глушитель и выхлопная труба полетели, — спокойно заметил Стен.

Он не первый год ездил по австралийским дорогам, ему можно было верить. Все-таки мы остановились посмотреть. Выхлопная труба отлетела у самого мотора и вместе с разбитым глушителем валялась далеко позади машины. Что делать? Поехали дальше под аккомпанемент грохота.

Такие злоключения явно были обычным делом на Нулларборской дороге. С самой Седуны вдоль обочин вереницей лежали стертые покрышки и сломанные авточасти.

Вскоре нам встретилась компания, которой не повезло еще хуже нашего. Возле «бьюика» довоенной модели сидели на земле, попивая чай, пожилой мужчина, три женщины и шестеро детишек в возрасте от нескольких месяцев до шести-семи лет. Мы спросили их, как дорога?

— Не опишешь, — ответил мужчина.

— Попробуйте, — попросил я.

В сбивчивом рассказе, который мы услышали, главную роль играли пыль, ухабы, глубокая, с метр, колея, жара, жажда, разбитые машины. Но еще хуже было два месяца назад, когда они ехали в Западную Австралию. Стояла такая жара, что не только вода, масло кипело. Приходилось охлаждать мотор мокрыми тряпками.

Я попытался поточнее выяснить, где нас подстерегают особенно коварные ямины и бугры. Владелец «бьюика» отвечал очень неопределенно. У него не было даже такой карты, как у меня. Прощаясь с ним, я услышал возглас Стена:

— Ты смотри, у них ведущая ось полетела!

— Да, — спокойно отозвался мужчина. — Как раз перед тем, как мы остановились пить чай. Но теперь до Седуны близко, не страшно. Кто-нибудь поедет в ту сторону, попрошу, чтобы выслали подмогу. Мы уже неделю в пути, днем больше, днем меньше роли не играет.

— Но где же вы все спите? — не удержалась Мария-Тереза.

— Большинство в машине умещаются. А мы с женой на кровати, вон, сверху привязана.

Когда мы поехали дальше, одна из женщин с «бьюика», сидя на обочине, кормила грудью младенца, другие растягивали тент между высокими кустарниками.