Как это я не догадался прицепить к фургону тележку со сварочным агрегатом? Вероятно, в таком путешествии это самое важное снаряжение.

Только мы проводили отважных переселенцев, как увидели вдалеке облако пыли. Наши спасители, наконец-то. Было десять часов, по их мнению, очень рано. Подправив ось, они пригласили нас к себе на хутор и вихрем умчались обратно.

Из-за темноты я накануне мало что успел разглядеть. Оказалось, я ничего не потерял. Дневной свет обнажил безотрадную картину. Низкий жилой дом из пожелтевшего камня, два амбара из того же материала, деревянный сарай — гараж и свинарник. Ни сада, ни клумб и всего четыре дерева, которые жались в кучку, точно искали тени друг у друга. Кругом, куда ни погляди, полупустыня и низкий кустарник; зной становился все сильнее, и негде укрыться от солнца. Только присядешь, лицо и ноги облепляют полчища мух. По голому двору уныло бродили две девочки лет десяти и мальчуган.

Кошка с густым мехом, изнывая от жары, лениво гоняла тощих кур с голыми красными шеями.

— А где овцы? — спросил я Чарли, сына фермера. — Мне кажется, кроме овец, никакая скотина не выживет на таком скудном пастбище?

— А кто их знает, где они, — ответил он. — Земли-то у нас миллион акров с четвертью.

Несмотря на огромные размеры владения, у них было всего две тысячи овец. Впрочем, это меня не удивило. В Австралии пастбища настолько скудные, что там привыкли считать, сколько квадратных миль приходится на овцу, тогда как в Европе считают, сколько овец на гектар. Чарли рассказал, что они с отцом работают на ферме только вдвоем. Отец сейчас отправился за водой к железной дороге, это в ста километрах на север. (Вода доставлялась по железной дороге из Порт-Огасты.) Уже восемь месяцев не было дождя, как бы стадо опять не погибло от жажды. Такие вещи не раз случались во время засух.

— Нам бы хоть один дождь в год, чтобы цистерны наполнить, — продолжал он. — Уж польет — в несколько часов вся степь превращается в кашу. Последний раз, когда дождь был, в сентябре прошлого года, в Уайт-Уэлзе двадцать машин застряло на десять дней. После того там еще долго дорога была непроезжая. Да вы сами видели, до сих пор шоссе перекрыто. Поскорей бы еще такой дождь. Нельзя же без конца за водой к железной дороге ездить.

Я не разделял его надежд, но на всякий случай уговорил их поторопиться с ремонтом. Наконец все было сделано, и мы Приготовились трогаться. Только выехали со двора, навстречу нам показалась легковая машина какой-то очень старой модели.

— Здесь можно купить покрышку? — крикнул водитель.

— Вряд ли! — ответил я. — А вы не захватили запасную?

— Нет, не думал, что понадобится. Ладно, на худой конец подложу резину.

Я не разделял его оптимизма: все четыре покрышки были стерты до корда. Да, нужно быть смелым человеком, чтобы с такой резиной отважиться в долгое путешествие. А он еще вез с собой жену: задумали перебраться в восточные штаты, там, говорят, большие возможности… Я пожалел его, не стал говорить, что мы несколько часов назад встретили людей, которые в поисках «больших возможностей» ехали в Западную Австралию.

Твердо решив осей больше не ломать, мы осторожно покатили дальше по изрытой полоске земли, которая некогда была автомагистралью. А через два-три часа вдруг начался твердый грунт и можно было прибавить ходу.