Верная своим убеждениям, что ребенку необходим строгий режим, Мария-Тереза осталась в фургоне, чтобы уложить Маруиу спать, а мы со Стеном покатили дальше. Проехав километр, уперлись в шлагбаум с объявлением: «Дорога неисправна, объезд влево». Мы подчинились, но вскоре колея разделилась. Выбрали левую — и она разделилась. Чем дальше, тем больше ответвлений и хуже грунт. Мы пожалели, что не запаслись компасом. Звезды помогли нам примерно определить, в какой стороне запад.

Мы оказались неплохими навигаторами: через полчаса в свете фар вдруг появилась белая стена.

— Осторожно! — крикнул Стен. — На дороге что-то лежит!

Я круто повернул руль вправо и в последний миг избежал столкновения с какой-то бурой массой. Оказалось — дохлая лошадь. Чуть дальше лежал скелет другой лошади. На хуторе темно, мертвая тишина. Подъехав вплотную, мы увидели, что окна и двери заколочены досками. В конюшне и гараже тоже было пусто.

Шансы на помощь уменьшились на пятьдесят процентов: ведь на карте было показано всего два хутора. Вдруг со стороны другого здания, стоящего поодаль, донесся какой-то скрип. Мы затаили дыхание, прислушались. Скрип… скрип… Точно кто-то пытался отворить дверь, у которой заржавели петли. Привидение? Но даже самое нелюдимое привидение не поселилось бы в таком мрачном месте. Видимо, дикая собака или еще какой-нибудь зверь. Я развернул машину, чтобы осветить фарами подозрительное строение. Скрип… скрип… И тут мы усидели, в чем дело: ветер медленно вращал пропей пер ветряного двигателя.

Едем к второму хутору. Пустая железная бочка с красной надписью «NULLARBOR HOMESTEAD» служила дорожным указателем. Но когда мы добрались, то увидели такие же темные и безмолвные строения, как на первом хуторе. Тоже заброшен? Ничего удивительного: трудно представить себе худшее место для фермы, нежели эта унылая полупустыня. На всякий случай я несколько раз посигналил. И правильно поступил: одна из дверей открылась, и показался косматый парень лет двадцати с керосиновым фонарем в руке. Придя в себя от неожиданности, мы объяснили ему, что произошло, и спросили, нет ли у них случайно сварочного агрегата.

— У нас нет, — ответил он. — Поэтому мы вызвали мастера из Пенонга. Он приехал вчера, будет ремонтировать наш трактор и грузовик, на прошлой неделе поломались. Останется здесь до конца пасхи. Если хотите, завтра утром пораньше приедем, поможем вам.

Мы не верили своему счастью. Но тут появился второй мужчина, постарше, который, судя по винному духу, на полный ход справлял пасху. Он назвался автомехаником и подтвердил, что у него есть все необходимое для починки нашей оси.

Мы возвращались к фургону в хорошем настроении. Был бодрящий холодок. (За два часа температура с тридцати пяти градусов упала до восьми.) Мария-Тереза уже приготовила суп, но у меня почему-то пропал аппетит. У нее тоже. Не иначе за день досыта наглотались пыли и песка…

В субботу утром мы съели на завтрак яйца (как-никак пасха), после чего сели на обочину ждать своих спасителей. Смотрели на запад так пристально, что даже не заметили, как с востока подъехал целый караван автомашин. Маленький грузовик, две легковые, два больших грузовика с мебелью и огромный грузовик, над высокими бортами которого торчали головы двух лошадей. Из первой машины выскочил коренастый мужчина.

— Вижу, ось полетела, — сказал он. — Помочь? У меня есть сварочный агрегат.

Я горячо поблагодарил его и объяснил, что единственный сварщик на тысячу сто шестьдесят четыре километра, отделяющих Седуну от Норсмена, уже обещал нас выручить.