|
Ты еще учился в школе, и никто не догадывался, что ты станешь богатеем и бургомистром Верне. Мать не прощала ему, что он стал богатеем, как она выражалась. Однако видя, что чашка его опустела, она подливала туда кофе, накладывала сахар. - Ты в самом деле заехал случайно? Тебе нечего мне сказать? Он и в ней обнаруживал ту же самую женскую недоверчивость, что в Тересе и Марии, - враждебную, коварную и часто довольно проницательную. - Мне просто хотелось тебя повидать... Она смеялась, хотела выглядеть гостеприимной: - Хочешь, я схожу за пирожками для тебя? Правда, они у нас не такие вкусные, как в Верне... Небо на улице казалось столь же низким, как окна, медная отделка автомобиля мягко поблескивала, дети вокруг машины благоразумно ждали. Старуха, семеня по комнате, твердила: - Никто не разубедит меня, что коли уж ты приехал сегодня, значит, что-то тебя беспокоит. Глава 3 Когда туман начал превращаться в снежную пыль, Терлинк, как и каждый вечер в этот час, толкнул дверь "Старой каланчи". Обычно там за большим столом должно было бы находиться в это время по меньшей мере шесть человек: четверо за картами, двое - наблюдающих за игрой. Кроме них - шахматисты в углу, Кес, содержатель заведения, стоящий спиной к огню, да, пожалуй, один-два клиента, читающих газету. Сегодня за столом сидели всего двое игроков, без особого интереса маневрировавших шашками и костями для жаке. <Старинная игра вроде триктрака.> На месте шахматистов расположился розовощекий седенький старичок, в прошлом мастер по деревянной обуви, которого звали г-ном Кломпеном. Он меланхолично смотрел на дверь, но партнер его упорно не появлялся. Йорис Терлинк воздержался от каких-либо замечаний, постарался не глядеть слишком пристально на незанятые места. Как всегда, снял шубу, шапку, стряхнул иней с усов, вытащил и раскурил сигару, а Кес тем временем положил перед ним войлочную подстилку и поставил на нее кружку темного пива. Все шло так, как полагалось, - иначе и быть не могло. Терлинк дал столбику пепла нарасти до сантиметра с лишком, наблюдая прищуренными глазами за местным обойщиком. Тот отлично знал, что в конце концов бургомистр задаст-таки интересующий его вопрос. Кес тоже это знал. Тем не менее оба лениво раскрывали рот лишь для того, чтобы выпускать кольца дыма. - Ты что, теперь в жаке играешь? - осведомился Кес у обойщика. - А что делать, если не с кем партию составить? Старик Кломпен вздохнул на своем месте. Он уже полчаса как расставил фигуры на шахматной доске. Терлинк нахмурился: он просто вынужден сам задать вопрос, коль скоро ему никто не приходит на помощь. - Где они? - В Католическом собрании, где же еще? - ответил Кес. Собрание никогда не заседало по будням, кроме как в предвыборные периоды, но когда случалось что-нибудь непредвиденное - где как не там можно было узнать новости? У Терлинка хватило терпения докурить сигару до половины, прежде чем он вздохнул и поднялся. И Кес вовремя удержался от вертевшейся у него на языке фразы: "Вы тоже отправитесь в собрание?" Снежная крупа уже почти повсеместно легла плотным слоем на мостовую, когда Терлинк, руки в карманах, дошел до ворот, у которых была приоткрыта лишь одна створка. Тотчас же в темноте за другой створкой он различил красную точку сигары и услышал голос, который внезапно зазвучал тише, а потом и вовсе смолк. |
