– Ким больше похож на меня.

– Этого достаточно для предубеждения?

– Имоджин, – сказал он мягко, – знает обоих лучше, чем даже я или ты. Ее выбор, каким бы он ни был, будет более обоснованным, чем твой или мой.

– А ты? – требовательно спросила Лорелея. – Как в этой истории поступил бы идеальный король и мужчина?

– Как я могу ответить? Меня ж не двое. Можешь быть уверена, я не оставил бы тебя одну.

Лорелея коротко хохотнула в своем углу, добившись, чтобы Клаус обернулся к ней за объяснениями.

– А что, если она оставит в дураках всех и сбежит с начальником стражи?

– Ну… тогда у нее, во‑первых, должен быть чертовски странный вкус. А во‑вторых, я не верю, чтобы Циклоп Бийик оказался столь безрассуден.

– Циклоп? – изумилась Лорелея.

– Пора его повысить. Мальчишки по‑прежнему будут его уважать, но с сегодняшнего дня он не должен отдавать им приказы. Сегодняшняя порка – последняя. Они выросли, и с этого дня – неприкосновенны.

Королева чуть улыбнулась, уверенная в полной своей невидимости в темноте.

– И – да! – спасибо, что напомнила об Имоджин. Пора, знаешь ли, вывести ее из разряда «своего парня». Надобно, чтобы они ценили ее не за то, что она наравне с ними может залезть на дерево или сигануть через забор. Пришло время пробудить в них иной интерес. Ага, – сказал он удовлетворенно, услышав на дворе сдержанный шум и наклонясь над подоконником. – Вот и они!

Лорелея скользнула через комнату и встала за его плечом.

– Что? – спросила она. – Ты еще кого‑то ожидаешь, неугомонный?

Клаус кивнул на волов и телегу, только что втянувшихся в подернутый туманом серый и тихий двор. Королева догадалась, что внимание супруга обращено не на возницу и не на скот – все совершенно рядовое.

В телеге среди узлов сидели три простоволосые молодые девушки, глазевшие на возвышающиеся над ними стены со смешанным чувством удовлетворения и страха.

Гостьи тихонько переговаривались между собой.

– Брюнетка, блондинка и рыжая. Прямо букет! – фыркнула Лорелея, осознав, что на ее двор припожаловал целый возок греха. – На любой вкус. Ну и при чем тут Имоджин?

Клаус в полусумраке не то хрюкнул, не то засмеялся.

– Затем, что не за ее же счет мальчишкам удовлетворять первый жгучий интерес.

– Мне это не нравится! – запротестовала Лорелея. – Почему я должна жить под одной крышей со шлюхами? Что… горничных недостаточно?

– Недостаточно, – возразил Клаус. – Эти три красотки здоровы, молоды, и к тому же они – обученные профессионалки. У них контракт, и ни на что вне его рассчитывать они не вправе. Никаких мокрых глаз, бастардов и погубленных жизней. Всякому искусству учатся. Разве, когда ты приехала ко мне, я был жалок и неуклюж? Была ли ты разочарована?

– Немного грустно, – сказала Лорелея, – ожидать для сыновей такого начала. Хотя, сказать по правде, едва ли они станут возражать. Это об Имоджин ты печешься, как о собственной дочери.

– Я забочусь о своем сыне, – поправил ее Клаус. – Хорошая понимающая жена – это сто процентов счастья. Уж я знаю.

Судя по звуку, он усмехнулся.

– А у Имоджин есть все задатки хорошей жены. Начало пути – еще не весь путь. Мальчишки узнают, чего им хотеть и как это получить. Хорошему мужику следует перебеситься. Если позволено – не так и тянет. К тому же, я всегда хотел дочку.

– Я поняла. Мальчишки – один лучше другого. Один показал себя героем и воином, другой…

Лорелея помедлила, словно затрудняясь дать характеристику Киму, и Клаус закончил за нее: – …сделал что‑то такое, что девочка вряд ли забудет.