– Да, – сказала Шанталь.

– Волтан, проводивший допрос, старался закончить как можно быстрее. Боялся, что всплывет история с лабораториями и Фронт национального спасения успеет их заполучить. Но я уверен, она бы ничего не рассказала. Зачем давать обвинению лишние козыри против себя? Но все прошло хорошо, Елена умерла, и лаборатории теперь в наших руках. Так что мы возродим не только макроклетки, но и Румынию, – в этих словах слышалась непоколебимая уверенность в успехе.

Эрик не сразу понял, кто такой Волтан.

– Вы имеете в виду Волтана Войволеску? – спросил он, немного подумав. – Но разве он не член Фронта?

– Все так и думают, но на самом деле это человек Ремесула, – в голосе офицера послышались нотки недоверия. – Разве вы этого не знаете? С кем же тогда вы договаривались о покупке?

Застигнутый врасплох, Эрик не нашелся что ответить. На помощь ему пришла Шанталь.

– Он почти ничего не знает. Переговоры с Волтаном вела я.

Димитриу посмотрел на нее не без уважения, однако ничего не сказал.

Дойдя до конца очередного коридора, они остановились у двери, которую охранял вооруженный автоматом Калашникова часовой. Он жестом поприветствовал офицера. Димитриу толкнул дверь и пригласил журналистов войти.

Они оказались в огромном зале, где было очень холодно. По стенам тянулись запотевшие трубы, в одной из которых, совершенно прозрачной, бурлила светлая жидкость. Грохот здесь стоял оглушительный.

В дальнем углу четверо молодых людей в голубых халатах работали за компьютерами. Они едва взглянули на вошедших и снова уткнулись в мониторы, уверенно маневрируя в хаосе цифр и графических символов.

Пятый сотрудник, с очень длинными бородой и волосами, сидел в центре зала за столом с большой неоновой лампой. Он был в штатском, но на повязке левой руки красовалась эмблема с тремя стрелами. Когда вошли лейтенант и журналисты, бородач поднял глаза от стопки бумаг, которые нервно листал.

Спросил что-то на румынском, и Димитриу пустился в объяснения. Длинноволосый слушал, то и дело кивая, а потом обратился к иностранцам на довольно правильном французском языке:

– Знаю, что похож на ученого, но это не так. Я менеджер по продажам. Вам нужны органы или целые тела?

Шанталь и Эрик ничего не ответили, решив, что румын просто неправильно выразился. Но они ошибались.

– Так органы или целые тела? – повторил тот свой вопрос. А потом добавил: – Органы у нас качественные. Мы берем их на кладбище венгров, мне кажется, вы как раз оттуда пришли. Благодаря разработанным Еленой специальным условиям, стимулирующим процесс регенерации, они могут храниться сколько угодно. Достаточно ненадолго поместить их в цистерну…

Шанталь вдруг все поняла.

– Женщина и ребенок, – негромко сказала она Эрику.

Собеседник кивнул.

– Так вы имеете в виду женщину и ребенка со следами вскрытия, да? Это кто-то из Фронта немного переусердствовал, выдавая их за жертв резни. Но нам все равно, главное, чтобы правда не выплыла наружу, – усмехнулся он. – Кто эта женщина, я не знаю, думаю, у нее был цирроз печени. А девочка – дочь моих соседей. Умерла от непроходимости – кажется, девятого декабря. Ее звали Кристина.

Лейтенант Димитриу стоял, скрестив руки на груди и всем свои видом выражая нетерпение. Сказал бородачу что-то по-румынски, а тот ответил по-французски.

– Нет, вы нам больше не нужны. Можете идти.

Димитриу щелкнул каблуками, слегка кивнул на прощание Эрику и Шанталь и вышел из зала. Молодые ребята за компьютерами глянули ему вслед и снова принялись стучать по клавиатуре.

Бородач встал из-за стола. Он оказался маленьким и толстым.

– Я не представился.