– Не вздумайте приписывать мне свои заблуждения! – запротестовал нотариус, выглядевший изумленным. – Я ничего о ваших выдумках не знаю и слышать о них не хочу! – Всем видом выражая крайнее возмущение, сеньор де Берхавель спустился с помоста, отошел и скрылся в толпе.

Эймерик, потерявший дар речи, проводил его взглядом. Потом снова посмотрел на Эбайла.

– Подлый предатель! – сглотнув, с трудом выдавил инквизитор. – Не слушайте его! Лучше спросите двух монахов, преподобных отцов Ламбера из Тулузы и Симона из Парижа.

– Слишком поздно, отец Николас.

– Слишком поздно?

– Ваших сообщников, – снова вмешался с ехидным выражением на грубом лице сеньор Бард, – курия осудила еще до вашего приезда, как и двух мальчишек, которых вы взяли с собой. Многие признали в них зачинщиков бунта. Мы решили пощадить этих людей и не лишили жизни, но подрезали языки, чтобы им больше неповадно было подстрекать к непослушанию христианские души. Солдаты сеньора Семурела уже исполнили приговор.

Эймерик посмотрел на несчастных. Видеть их страдания и отчаяние в глазах было невыносимо. Он отвел взгляд, сгорбился и, почувствовав слабость, схватился рукой за грудь.

– Что вы теперь скажете? – спросил Эбайл де Шаллан.

– Пленные катары прекрасно знают – я говорю правду, – ответил инквизитор, которому ненавистный голос вернул немного сил.

– Мы тщательно обыскали замок, – негромко возразил Семурел. – И не нашли никаких следов заключенных.

Эймерик понял, что совершил ошибку. Он вступил в спор и стал защищаться, тем самым косвенно признав законность суда. Значит, Семурелу все-таки удалось заставить его поучаствовать в дерзкой комедии, которую он разыграл.

Нужно срочно менять тактику.

– Повторяю, – гордо сказал Эймерик, – что я инквизитор, назначенный понтификом. Суд не имеет права судить ни меня, ни моих товарищей. Прошу проверить мои полномочия.

Эбайл снова уселся на импровизированный трон. Протянул правую руку брату Франсуа, куда тот незамедлительно вложил свиток.

– У меня есть письмо Папы Римского, которое вы, обманув мое доверие, вручили мне неделю назад. Прочитаю начало, – он развернул бумагу. – «Урбан, епископ и слуга слуг Божиих, приветствует и дает апостольское благословение отцу Эймерику, поручая ему провести инквизицию над еретиками в землях благородного сеньора Шаллана», – Эбайл свернул свиток. – Избавлю вас от чтения остального. Очевидно, Папа Урбан V хотел предоставить полномочия инквизитора присутствующему здесь епископу Аосты, Эймерику де Куарту, и вовсе не собирался присылать к нам человека, не знакомого с обычаями этих земель. Вы воспользовались похожими именами и присвоили себе чужие права.

Эймерик и отец Хасинто были поражены подобной наглостью. Даже не нашли слов для возражений. Выходит, они попали не просто в сети Семурела, а в ловушку заговора местных сеньоров, которые решили от них избавиться, заручившись согласием епископа.

Чувствуя, что проигрывает, Эймерик пустил в ход последнюю оставшуюся у него карту, не возлагая на нее никаких надежд.

– Я послал просьбу о помощи понтифику. Ваше посягательство на нашу безопасность вызовет его гнев.

– Пару дней назад, – епископ немного подался в сторону Эбайла, – ко мне заявился молодой человек, некий Бернье, видимо слабоумный, с просьбой дать ему лошадь взамен своей, уставшей. Сказал, что ему нужно в Авиньон. Я доверил беднягу августинцам – уж если слабость ума не исцелить, там он хотя бы не причинит никому вреда.