— Но каждый шаг надо предпринимать в свое время. Не стоит торопиться и лететь вперед, — сказала Сиара.

— А каким должен быть наш следующий шаг?

— Ты имеешь в виду твой?..

— Нет, именно наш. Это абсолютно не моя стихия. Все равно что охота для тебя, помнишь? Я сделаю это, потому что должна, но ты обязана стать моим проводником и подсказывать каждый следующий шаг.

Дети окликнули кентаврийку и шаманку, когда те медленно прохаживались внутри круглого лагеря. Вскоре разговаривать стало невозможно. Беседу то и дело прерывали веселые голоса.

— Может, проверим, как дела на внешней границе лагеря? — спросила Сиара и усмехнулась, когда в ночи раздался еще один сонный детский голос.

— Ты поистине читаешь мои мысли, — отозвалась Бригид, думая о том, что ветер и мрак переносить гораздо проще, чем общество семидесяти мальчишек и девчонок.

Холодный свирепый ветер хлестнул по лицу Бригид в тот самый миг, когда они вышли за палатки. Луна светила слабым далеким светом, озаряя промозглую пустоту Пустоши.

— Во имя Богини, это ужасное место! — Охотница задрожала и потерла руки.

— Верно, но и на этой суровой земле можно найти тепло и красоту.

Сиара стала шарить по земле вокруг них и нашла тонкую, странно светлую веточку, не выше колена кентаврийки. Шаманка наклонилась и осторожно ввернула ее в твердую каменистую землю, чтобы она стояла самостоятельно, похожая на бледный росток. Затем крылатая женщина прошептала что-то такое, чего Бригид не расслышала, и дунула на веточку. Та тут же вспыхнула ярким белым пламенем, которое рассыпало по ветру искры, но не тлело и не затухало. Сиара села и расправила крылья так, чтобы укрыться от порывов ветра и немного согреться у огня. Она подвинулась. Охотница изящно опустилась на колени рядом с ней и с благоговейным трепетом покачала головой при виде огня, который был совсем белым, почти серебряным.

— Что это? Я никогда в жизни не видела пламени такого цвета.

— Это из-за дуба. Нет, — ответила она прежде, чем Бригид мысленно сформулировала вопрос. — Он не растет в Пустоши. Ветер приносит веточки с юга. Что-то в нашем суровом климате заставляет его менять цвет с зеленого на белый. — Сиара улыбнулась горящему прутику. — Мне нравиться думать, что эти маленькие сухие побеги — дар Партолоны нам. Через один из них со мной впервые заговорил дух огня.

— Дуб — самое почитаемое из деревьев. Он известен способностью предсказывать, лечить и защищать, — сказала Бригид, повторяя то, что узнала от матери, когда была еще достаточно молода, верила своей семье и обычаям.

— Именно. — Голос шаманки был мечтательным и очень юным, она говорила, не отводя взгляда от белого огня: — Настоящий живой дуб — вот с чем я больше всего жду встречи, когда мы наконец войдем в Партолону.

От идеализма Сиары у Бригид заболело сердце.

«Что будет с этой радостью, когда шаманка столкнется с правдой Партолоны? Неужели она не понимает, что крылья — достаточная причина для того, чтобы ее ненавидели и боялись?»

— Но мы здесь не для того, чтобы беседовать о деревьях и Партолоне. — Сиара отвела глаза от огня. — Надо поговорить о Кухулине и о том, как ему помочь. Я посвящу тебя в подробности того, как восстанавливать душу, но сперва хотела бы узнать твои мысли. Скажи, как ты стала бы действовать, если бы я не была твоим проводником?

— Никак, черт побери! — фыркнула Бригид. — Я бы даже не узнала, что его душа разрушена, если бы ты не сказала.

— Ты уверена? — Брови Сиары поползли вверх. — Разве ничто внутри тебя не шептало, что с воином что-то не так, что это не похоже на обычное горе от потери супруги?

— Не знаю. Может быть, я действительно что-то чувствовала, — неохотно согласилась Бригид и нахмурилась.