|
Короче говоря, она из тех женщин, о которых более слабые представительницы ее пола иногда говорят: это штучка! Трудно представить себе зрелище более трогательное, чем ее появление и поцелуй, которым она, здороваясь, награждает Рэмсдена. Покойный мистер Уайтфилд был бы удовлетворен - а может быть, и выведен из терпения - вытянувшимися лицами мужчин (за исключением неугомонного Тэннера), безмолвными рукопожатиями, сочувственным пододвиганием стульев, сопением вдовы и влажными глазами дочери, которая явно не может справиться со своим сердечным волнением. Рэмсден и Октавиус берут кресла, стоящие в простенке, и предлагают их дамам; но Энн подходит к Тэннеру и садится в его кресло, которое он подставляет ей резким толчком, после чего дает выход своему раздражению, усевшись на край письменного стола в нарочито небрежной позе. Октавиус уступает миссис Уайтфилд место рядом с Энн, а сам садится на свободное кресло, которое Рэмсден поставил под самым носом у изваяния мистера Герберта Спенсера. Миссис Уайтфилд, кстати сказать, - маленькая женщина с блеклыми льняными волосами, напоминающими солому, приставшую к яйцу. У нее растерянно-хитрое выражение лица, в голосе слышится писклявая нотка протеста, и она словно постоянно старается оттеснить локтями кого-то более рослого, затолкавшего ее в угол. В ней легко угадать одну из тех женщин которые сознают, что их считают глупыми и незначительными, и хотя не имеют достаточно силы, чтобы отстоять себя, тем не менее упорно не подчиняются своей участи. Есть нечто рыцарское в безупречном внимании, с которым относится к ней Октавиус, хотя вся душа его заполнена Энн. |
