ХОУ. Они забили суды. Застопорили работу всего административного аппарата. В городе сейчас ни закона, ни порядка. Муниципальный бюджет этого не выдержит.

МОУДИ. Сколько времени ушло бы на разбор их дел?

ХОУ. Год. Может быть, и больше. Это блестящая тактика.

МОУДИ. И вы угодили прямо в их ловушку.

ХОУ. А что мне оставалось делать? Отпустить их на все четыре стороны? Это лодыри, бездельники, бродяги.

МОУДИ. В наших газетах мы именуем их лодырями и бродягами. Но вас эти ярлыки не должны вводить в заблуждение. У этих людей есть план, они смелы и опасны. Они хотят разрушить все, что мы создали… Кстати, когда вам предстоит переизбрание?

ХОУ. Я полагаю, сэр, вы понимаете, что при обычных обстоятельствах…

МОУДИ. Помолчите. Дайте мне подумать.

ХОУ. Хорошо, сэр.

^{Голоса, доносящиеся издалека, поют исступленно, самозабвенно, с насмешкой и вызовом:}

МОУДИ. Что они поют?

ТОМ. Песню «Проповедник». Ее сочинил Джо Хилл.

МОУДИ. Но это же мелодия церковного гимна. Я много раз пел его в церкви. Джо Хилл совсем занесся или просто спятил, если он на духовную музыку пишет такие слова.

ТОМ. А он пишет слова на любую мелодию. Лишь бы люди ее знали.

БЛЭЙК. Вы только послушайте, как они поют! Я загнал их в карцер. Они стоят вплотную. Там нельзя ни сесть, ни шелохнуться, ни выйти в уборную.

ТОМ. Там уже нет ни одного человека в сухих штанах.

МОУДИ (Хоу). Вы говорите, на разбирательство их дел потребовался бы год?

ХОУ. Возможно, даже больше.

МОУДИ. Снимите обвинение. Отпустите их.

ХОУ. И пусть они митингуют, когда им угодно, где им угодно, и говорят, что им угодно?

МОУДИ. Откройте двери тюрьмы. Вышвырните их.

БЛЭЙК. Но они начнут все сначала.

МОУДИ. Разве вы не понимаете, что сейчас у нас нет другого выхода?.. Поступайте, как вам говорят.

^{Блэйк уходит.}

ХОУ. Что они теперь будут делать?

МОУДИ. Ясно, что — объявят свою забастовку, конечно. (Тому). Верно я говорю?

ТОМ. Да, как только вы нас отпустите, мы созовем митинг и объявим забастовку.

МОУДИ. Они опасны, как чума… Кто до этого додумался?

ТОМ. Джо Хилл.

МОУДИ. Тот самый, что сочиняет песни?

ТОМ. Только ему мог прийти в голову такой безумный план.

МОУДИ. Вовсе не безумный. Он себя оправдывает. Расскажи мне об этом Джо Хилле.

ТОМ. Он швед. Приехал сюда лет двенадцать назад. Прокладывал нефтепровод в Калифорнии, строил доки в Сан-Педро, работал лесорубом и на лесопильнях, скирдовал пшеницу в Дакоте, сейчас он добывает медь на ваших шахтах. Одинок. Снимает комнату и столуется у Бена Уинтона и его жены, Хильды. Уинтон — негр, в наших делах он мало что значит.

МОУДИ. Жить у негра! С чего бы это?

ТОМ. О вкусах не спорят. У Джо Хилла нет семьи. Рубаха, штаны да скрипка — вот все его имущество.

МОУДИ. Скрипка? А это зачем?

ТОМ. Он сочиняет для нас песни. (Достает из заднего кармана красную книжечку в мягком переплете и дает ее Моуди, который читает вслух заглавие).

МОУДИ. «Песни, раздувающие пламя недовольства». А у тебя-то она откуда?

ТОМ. Все мы, члены профсоюза, носим в кармане такую красную книжечку. Наше правление в Чикаго только что начало печатать новый тираж — пятьдесят тысяч. Вот как она популярна!

МОУДИ (перелистывая страницы). Здесь много песен Джо Хилла.

ТОМ. Каждые две-три недели он сочиняет новую. Вот эту он написал в Сан-Диего для бастовавших железнодорожников — на мотив «Кейси Джонса».

МОУДИ. Ловко придумано.

ТОМ. Все иностранцы, что работают на Южной тихоокеанской магистрали, выучили ее наизусть и распевали хором.