ТОМ. Все иностранцы, что работают на Южной тихоокеанской магистрали, выучили ее наизусть и распевали хором. Это их объединило. Они выиграли стачку.

МОУДИ. Об этой стачке мне все известно.

ТОМ (переворачивает страницу). А вот эту Джо Хилл написал для рабочих шерстильных фабрик в Массачусетсе. Сам он там даже не был. Просто написал песню и отослал туда. Они ее пели.

МОУДИ. И одержали победу. Об этой забастовке мне тоже все известно. А теперь, значит, он здесь. Не сочинит ли он песню и для меня?

ТОМ. Он явился сюда со всеми своими песнями. И явился неспроста. Говорит, что такому человеку, как вы, нельзя давать волю в этой стране.

^{Стил хихикает. Макрэй бросает на него свирепый взгляд, и тот сразу же замолкает.}

МОУДИ. Прямо так и говорит?

ТОМ. Он знает подход к людям. Они в него верят. Он собирает их вокруг себя, и они загораются.

МОУДИ. И ты тоже загорелся?

ТОМ. Я?

МОУДИ. Похоже, с тебя станется. Ты от него в восторге.

ТОМ (с горячностью). Зачем вы такое говорите? Я просто хочу, чтобы вы знали ситуацию. Вот и все.

МОУДИ. Что тебе о нем еще известно?

ТОМ. Он ходит на танцы в шахтерские поселки, поет свои песни и играет на скрипке.

МОУДИ. Это несущественно… Сколько ему надо дать, чтобы откупиться?

ТОМ. Он не берет.

МОУДИ. Все берут.

ТОМ. Все, но не он. Это уже пробовали — и не раз.

МОУДИ. Запугать его можно?

ТОМ. И это пробовали. У него здоровенные шрамы на левой щеке. После того как его избили в Калифорнии. Два дня спустя он поднялся с постели — щека еще была рассечена до кости — и стал организовывать забастовку. Он живет своими идеалами. В кармане у него нет ни гроша, а он живет идеалами. В этом он находит счастье.

МОУДИ. Человека всегда можно подловить на его идеалах. Если его нельзя запугать и нельзя купить, мы найдем способ подловить его. Что ты еще о нем знаешь?

ТОМ. Он живет с одной женщиной.

МОУДИ. Вовсе не обязательно быть профсоюзным бродягой, чтобы предаваться таким забавам. Вот, например, судья…

ХОУ (в замешательстве). С вашего разрешения, сэр, мне, пожалуй, пора вернуться в суд. (Уходит).

МОУДИ. Что это за женщина?

ТОМ. Замужняя. А муж у нее пьяница.

МОУДИ. А что, если бы муж в одну прекрасную ночь неожиданно вернулся домой? И при этом у него был бы револьвер?

МАКРЭЙ (Тому). Муж знает о том, что происходит? Ты мог бы открыть ему глаза?

ТОМ. Я уже подумал… завел с ним дружбу. Можно все очень просто устроить…

МОУДИ (прерывая). Я предпочитаю не знать деталей твоих планов. (Отходит немного в сторону, как бы отстраняясь от происходящего).

СТИЛ. А он хорошо стреляет?

ТОМ. Комнатушка-то крохотная.

МАКРЭЙ. Отлично придумал. Проще простого. Раз, два и готово. Сделано — и концы в воду. (Дает Тому конверт). Принимайся за дело.

ТОМ (заглядывает в конверт и аккуратно прячет его в задний карман. Он направляется к выходу, но затем оборачивается). Мистер Моуди, я хотел бы вложить пару сотен в дело. Может, посоветуете, куда лучше, чтобы иметь прибыль доллар на доллар. В вашу компанию или в «Центральную меднорудную компанию»?

МОУДИ. Доллар на доллар?

ТОМ. Доллар на доллар.

МОУДИ. В «Центральную меднорудную компанию».

ТОМ (с хитрой улыбкой). Я так и думал. (Направляется к выходу).

СТИЛ. Смотри, чтобы револьвер был заряжен.

ТОМ. Я свое дело знаю. (Уходит).

МОУДИ (одобрительно). Хороший парень. Очень толковый.

МАКРЭЙ. Самый толковый из моих людей.

<sup>В этой части сцены свет мгновенно гаснет. Джон Моуди, Гарри Макрэй и Адам Стил уходят. Теперь вся сцена освещается ярким светом.