пространство  вокруг  него  -  наиболее  нестабильный,  невероятно  высоко

заряженный участок, какой только был на Земле, и, черт побери,  я  считаю,

что ни в коем случае не следует совать в него палки.

     - Да что вы, Лейбен! - К ним, улыбаясь,  подошел  альбертец.  -  Наша

метелочка и комара не  опрокинула  бы.  Это  же  всего  только  стеклянные

мононити.

     - Пыль из будущем, - проворчал Лейбен. - О чем она вам поведает?  Что

в будущем имеется пыль?

     - Если бы мы могли добыть частичку штуки, зажатой в его руке!

     -  В  руке?  -  переспросила  Майра,  а  Сирил  принялся  лихорадочно

перелистывать брошюру.

     - Мы нацелили  на  нее  анализатор,  -  альбертец  понизил  голос.  -

Спектроскоп. Мы знаем, там что-то есть. Или, во всяком  случае,  было.  Но

получить более или менее четкие результаты никак не  удается.  Оно  сильно

повреждено.

     - Ну, когда в  него  тычут,  пытаются  его  схватить...  -  проворчал

Лейбен. - Вы...

     - ДЕСЯТЬ МИНУТ! - прокричал распорядитель с мегафоном. - Займите свои

места, сограждане и гости.

     Покаяне расселись на нескольких скамьях, напевая древнюю молитву:

     - Ми-зе-ри-кордия! Ора  про  нобис!  ["Милосердие!  Молись  за  нас!"

(лат). Отрывки из католических молитв]

     Нарастало напряжение. В большом  шатре  было  жарко  и  очень  душно.

Рассыльный из канцелярии мэра  ужом  проскользнул  сквозь  толпу,  знаками

приглашая Лейбена и его гостей сесть в кресла для почетных приглашенных на

втором ярусе с "лицевой" стороны.  Прямо  перед  ними  у  ограды  один  из

проповедников покаян спорил с альбертцем за место,  занятое  анализатором:

на него же возложена миссия заглянуть в глаза Нашего Джона!

     - А он правда способен нас видеть? - спросила Майра у дяди.

     - Ну-ка, поморгай! - сказал Лейбен. - И  вообрази,  что  всякий  раз,

когда твои веки размыкаются, ты видишь уже другое. Морг-морг-морг - и лишь

богу известно, сколько это уже длится.

     - Ми-зе-ре-ре, пек-кави [Помилуй! Грешен! (лат)], - выводили покаяне,

и  вдруг  пронзительно  проржало  сопрано:  -  Да  мину-у-ует  нас  багрец

гре-е-ха!

     - По их верованиям, его кислородный индикатор  стал  красным  потому,

что указывает на состояние их душ! - засмеялся Лейбен. - Что же, их  душам

придется оставаться проклятыми еще довольно долго. Резервный кислород Джон

Делгано расходует уже пятьсот лет... Точнее  сказать,  он  еще  _б_у_д_е_т

оставаться на резерве грядущие наши пятьсот лет.  Полсекунды  его  времени

равняются нашему году. Звукозапись свидетельствует, что он все  еще  дышит

более или менее нормально, а рассчитан резерв  на  двадцать  минут.  Иными

словами, спасение они обретут  где-нибудь  около  семисотого  года,  если,

конечно, протянут так долго.