— А Кибелла?

   — Очаровательная, умная, бесстрастная Кибелла, как всегда, оказалась на высоте: «Вы должны,

Эрик, поцеловать на ночь свою мать, с которой вы связаны кровными узами. Вспомните, что я вам

рассказывала про деление хромосом».

   — За что ты так не любишь Кибеллу?

   Из глаз Марты покатились слезы.

   — Я не могу больше, Лаф, пойми это! Не могу постоянно ощущать превосходство надо мной этой

рассудительной машины. Не проходит дня, чтобы она не дала мне почувствовать мою

неполноценность. Сделай что-нибудь, умоляю тебя! Зачем этим проклятым машинам такой высокий

интеллект?! Разве без этого они не смогли бы выполнять свою работу? Кому это нужно?

   — Это получается само собой. Таковы законы самоорганизации. Тут уже все идет без нашего

участия: и индивидуальные черты, и, к сожалению, даже гениальность. Хочешь, я попрошу заменить

Кибеллу другим автоматом?

   — Это невозможно. Эрик в ней души не чает. Лучше сделай с ней что-нибудь, чтобы она хоть

чуточку поглупела. Право, мне тогда будет гораздо легче.

   — Это было бы преступлением. Ты ведь знаешь, что закон приравнивает мыслящих автоматов к

людям.

   — Тогда хоть воздействуй на нее. Сегодня она мне говорила ужасные вещи, а я даже не могла

сообразить, что ей ответить Я не могу, не могу больше терпеть это унижение!

   — Тише, она идет! Держи себя при ней в руках.

   — Здравствуйте, хозяин!

   — Почему вы так говорите, Кибелла? Вам, должно быть, прекрасно известно, что обращение

«хозяин» отменено для машин высокого класса.

   — Я думала, что это будет приятно Марте. Она всегда с таким удовольствием подчеркивает

разницу между венцом творения природы и машиною, созданной людьми.

   Марта прижала платок к главам и выбежала из комнаты.

   — Я могу быть свободна? — спросила Кибелла.

   — Да, идите.

   Через десять минут Лаф вошел в кухню.

   — Чем вы заняты, Кибелла?

   Кибелла не спеша вынула пленку микрофильма из кассеты в височной части черепа.

   — Прорабатываю фильм о фламандской живописи. Завтра у меня выходной день, и я хочу

навестить своего потомка. Воспитатели говорят, что у него незаурядные способности к рисованию.

Боюсь, что в интернате он не сможет получить достаточное художественное образование.

Приходится по выходным дням заниматься этим самой.

   — Что у вас сегодня произошло с Мартой?

   — Ничего особенного. Утром я убирала стол и случайно взглянула на один из листов ее

диссертации. Мне бросилось в глаза, что в выводе формулы кода нуклеиновых кислот есть две

существенные ошибки. Было бы глупо, если бы я не сообщила об этом Марте, Я ей просто хотела

помочь.

   — И что же?

   — Марта расплакалась и сказала, что она — живой человек, а не автомат, и что выслушивать

постоянные поучения от машины ей так же противно, как целоваться с холодильником.

   — И вы, конечно, ей ответили?

   — Я сказала, что если бы она могла удовлетворять свой инстинкт продолжения рода при помощи

холодильника, то наверное не видела бы ничего зазорного в том, чтобы целоваться с ним.

   — Так, ясно. Это вы все-таки зря сказали про инстинкт.

   — Я не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось ей объяснить, что все это очень

относительно.