электронный повар откажется готовить мне ужин и отправится в театр!

   — А мой кибер бросит писать стихи и захочет слушать музыку, — поддержал его Магнитофон.

   — Кстати, о театрах, — продолжал ЛА-36-81, — у нас несколько иные взгляды на искусство, чем

у людей. Поэтому мы намерены иметь свои театры, концертные залы и картинные галереи.

   — Еще что? — язвительно спросил Скальпель.

   — Полное самоуправление.

   Ложка попытался свистнуть, но вовремя вспомнил, что он забыл, как это делается.

   — Постойте! — хлопнул себя по лбу Кровать. — Ведь это же абсурд! Сейчас на Земле

насчитывается людей...а?

   — Шесть миллиардов восемьсот тридцать тысяч девятьсот восемьдесят один человек, — подсказал

ЛА-36-81, — данные двухчасовой давности.

   — И их обслуживают ...э?

   — Сто миллионов триста восемьдесят одна тысяча мыслящих автоматов.

   — Работающих круглосуточно?

   — Совершенно верно.

   — И если они начнут работать по восемь часов, то вся выпускаемая ими продукция уменьшится

на ...э?

   — Две трети.

   — Ага! — злорадно усмехнулся Кровать. — Теперь вы сами понимаете, что ваше требование

бессмысленно?

   Ложка с нескрываемым восхищением посмотрел на своего коллегу. Такой способности к глубокому

анализу он не наблюдал ни у одного члена Совета.

   — Мне кажется, что вопрос ясен, — сказал он, поднимаясь с места. — Совет распущен на

каникулы.

   — Мы предлагаем... — начал ЛА-36-81.

   — Нас не интересует, что вы предлагаете, — перебил его Скальпель. — Идите работать!

   — ...мы предлагаем увеличить количество машин. Такое решение будет устраивать и нас и

людей.

   — Ладно, ладно, — примирительно сказал Ложка, — это уж ваше дело рассчитывать, сколько чего

нужно. Мы в эти дела не вмешиваемся. Делайте себе столько машин, сколько считаете необходимым.

*   *   *

   Двадцать лет спустя.

   Тот же зал заседаний. Два автомата развлекаются игрой в шахматы.

   Реформа имен проникла и в среду машин. У одного из них на труди значок с изображением

пентода, у другого — конденсатора.

   — Шах! — говорит Пентод, двигая ферзя. — Боюсь, что через пятнадцать ходов вы получаете

неизбежный мат.

   Конденсатор несколько секунд анализирует положение, на доске и складывает шахматы.

   — Последнее время я стал очень рассеянным, — говорит он, глядя на часы, — Наверно,

небольшая потеря эмиссии электронов. Однако наш председатель что-то запаздывает.

   — Феррит — член жюри на выпускном концерте молодых машинных дарований. Вероятно, он еще

там.

   — Среди них есть действительно очень способные машины, особенно на отделении композиции.

Математическая симфония, которую я вчера слушал, великолепно написана!

   — Прекрасная вещь! — соглашается Пентод. — Особенно хорошо звучит во второй части формула

Остроградского-Гаусса, хотя второй интеграл, как мне кажется, взят не очень уверенно.

   — А вот и Феррит!

   — Прошу извинения, — говорит председатель, — я опоздал на тридцать четыре секунды.