— Постарайтесь быть с Мартой поделикатнее. Она очень нервная.

   — Слушаюсь, хозяин.

   Лаф поморщился и пошел в спальню.

   Марта спала, уткнув лицо в подушку. Во сне она всхлипывала.

   Стараясь не разбудить жену, он на цыпочках отошел от кровати и лег на диван. У него было

очень мерзко на душе.

   А в это время на кухне другое существо думало о том, что постоянное общение с людьми

становится уже невыносимым, что нельзя же требовать вечной благодарности своим создателям от

машин, ставших значительно умнее человека, и что если бы не любовь к маленькому киберненышу,

которому будет очень одиноко на свете, она бы сейчас с удовольствием бросилась вниз головой из

окна двадцатого этажа.

Пари

ожет быть, причиной этого странного пари послужила бутылка Стимулятора Отдыха.

   В полемическом задоре они не заметили, что хватили по меньшей мере недельную дозу.

   Был уже второй час ночи, когда Меньковский произнес роковую фразу:

   — Вы носитесь со своими стандартными элементами как дурак с писаной торбой!

   Такие неожиданные экскурсы в древние литературные источники были очень характерны для этого

гуманитара.

   — Я не знаю, что такое торба и чем она писана, — ответил Бренер, — но насчет дураков вы,

пожалуй, правы. Мы все — безнадежные дураки, плоды жалких потуг природы создать думающие

автоматы.

   Меньковский неожиданно подумал о генетике. Недавно он познакомился с очень симпатичной

черноглазой жрицей этой науки, и почему-то именно в связи с этим ему очень не хотелось, чтобы

его считали автоматом, да к тому же еще плодом жалкой потуги.

   — Чепуха! — сказал он раздраженно. — Очередной софизм, ничем не подкрепленный.

Бренер насмешливо улыбнулся. Это у него всегда здорово получалось. Такая пренебрежительная,

сардоническая улыбка, от которой собеседнику становилось немного тошно. Он был типичным

представителем молодого поколения метакибернетиков двадцать первого столетия, считающих, что

мир — это лестница, ведущая их к вершинам познания. Только лестница, и ничего больше. Ступени

из все усложняющихся уравнений.

   — Вы все еще пытаетесь сохранить иллюзию умственного превосходства над машиной? — спросил

он, наливая Стимулятор в рюмки.

   Кружащийся около столика робот уже давно косился своим иконоскопом на бутылку. Теперь он

взял из рук Бренера Стимулятор и понес его к буфету.

   — Принеси нам две чашки крепкого черного кофе! — крикнул ему вдогонку Бренер.

   — Это ваш идеал мыслящего существа? — спросил Меньковский, указывая на робота.

   — Не передергивайте. Я имею в виду не механических слуг, а мыслящие автоматы, которым

когда-нибудь нам придется прислуживать.

   — Что-то я не могу припомнить, чтобы вам удалось создать хотя бы одного механического

гения.

   — А «Оптимакс»? Разве вы не знаете, что все сто пятьдесят уравнений Механики Случайных

Комплексов выведены им в течение одной недели? Гиносян мне сам признался, что палец о палец не

ударил при установлении основных положений. Все делала машина.

   — Теперь вам придется делать новую машину, которая поняла бы эти уравнения, — сказал

Меньковский.