продолжалось два часа. На столе перед ним тихо пощелкивал автомат, включающий каждые десять

минут осциллограф. Сняв с головы контакты, Васильев вынул кассету из осциллографа и пошел в

темную комнату. Через двадцать минут у него в руках была проявленная пленка. Сомнений не могло

быть: опять дельта-ритм — колебания с частотой три герца и почти постоянной амплитудой.

    — Марина! — крикнул он, подходя опять к столу. Из соседней комнаты вошла девушка в белом

халате и вопросительно взглянула на Васильева.

    — Дадите три вспышки света с произвольными интервалами, — сказал он, гася в лаборатории

свет.

    Подойдя к аквариуму с розоватой жидкостью, в которой плавал комок серой массы с торчащими

из нее проводами, он включил катодный осциллограф. Зеленая светящаяся точка возникла на

экране.

    Он манипулировал рукоятками прибора, пока точка на экране не превратилась в кривую 

синусоидальной формы.

    Яркая вспышка света залила лабораторию и погасла. Сразу же изменилась и форма кривой на  

экране. Одновременно с уменьшением амплитуды на кривой возникли колебания значительно   более

высокой частоты.

    Так повторилось три раза.

    — Можете идти, Марина.

    Васильев сел на стул и обхватил голову руками. Некоторое время он сидел неподвижно, затем,

   приняв решение, взял со стола папку и направился во второй этаж.

    Несколько секунд он нерешительно стоял около двери с табличкой:

    Профессор А. А. Сильвестров

    — Можно к вам, Анатолий Александрович?

    — Пожалуйста, входите. Как у вас дела?

    — Извините, Анатолий Александрович. Я к вам сегодня пришел по сугубо личному делу, по  

поводу... Ну, словом, в качестве пациента.

    — Что случилось?

    — Последнее время со мной происходит что-то странное. Какие-то приступы оцепенения. Это не

сон и не обмороки. Я хорошо слышу все, что делается в лаборатории, но вместе с тем испытываю

непонятные ощущения, которых не могу объяснить. В мозгу возникает какое-то подобие образов,

совершенно мне чужих. Как будто кто-то старается мне их внушить, однако эти образы настолько

отвлеченны, что я их не могу связать с какими-либо конкретными представлениями.

    — И давно это у вас?

    — Началось дней десять тому назад. Вначале приступы продолжались не более нескольких

минут.    В течение последних трех дней их длительность резко увеличилась. Сегодняшний

продолжался два часа.

    — Раздевайтесь! — коротко сказал Сильвестров.

    Осмотр занял немного времени.

    — С такой нервной системой, как у вас, — сказал профессор, — можно в космос отправлять. 

Решительно ничего не могу обнаружить. Может быть, легкое переутомление. Как вы спите?

    — Сплю хорошо.

    — Старайтесь побольше отдыхать. Кстати, как дела в лаборатории?

    — Последний опыт проходит удачно. Нам удалось не только сохранить мозговую ткань в

условиях искусственной питательной среды и газообмена, но и даже поддержать в какой-то степени

ее жизнедеятельность. Части мозга, взятые у различных кошек, отлично приживляются друг к

другу.