Мартин (Томасу): Ему-то ты ничего не говоришь, когда он произносит слово «долбаный» на кладбище. Ты только на детях, видимо, срываешься?

Томас: Точно. Только на детях.

Мартин: Мне это хорошо известно.

Томас: Люблю на чем-нибудь специализироваться.

Мартин: Знаю, что любишь. (Пауза. Бормочет.) Специализируешься на мне, скотина.

Мартин: Ты долбаный урод, Томас. И больше ничего.

Томас (смеется): Разве я тебе не говорил насчет твоего языка?

Мартин: Я ухожу к чертовой матери домой.

Томас: И домой ты не пойдешь. Я сказал отцу, что если ты явишься домой до рассвета, он устроит тебе взбучку. Вот так то.

Мартин: Вечно вы двое против меня.

Томас: Ой, наш малыш сейчас расплачется. Иди и помоги Мику, придурок, или я скажу Уэлшу, чтобы он урезал твое жалование.

Мартин (пауза): Тебе там нужна моя помощь, Мик?

Мик: Нет, продолжай закапывать другую.

Томас (пауза): Нервничаешь, Мик? Я бы нервничал перед встречей с женой после стольких лет.

Мик: Чего мне нервничать?

Томас: Да ничего.

Мик: Верно, ничего.

Томас: Точно. Просто я думаю, тебе есть, о чем поразмышлять перед встречей с твоей женушкой.

Мик: Что ты имеешь в виду?

Мартин: Да, о чем это ты?

Томас: Да, не знаю, понятия не имею. Просто разные мысли.

Мик: Нет у меня никаких таких мыслей.

Томас: И хорошо. Это я так, к слову.

Мик: Так что, говоришь, у меня на уме?

Томас: Да ничего. Мы ведь просто болтаем.

Мик: Черта с два, мы просто болтаем. Ты мне на что-то намекаешь?

Томас: Да, нет, что ты…

Мик: А то давай, выкладывай. Ты это про то, что я был пьяный за рулем?

Томас: Да ни о чем таком я не говорил, Мик.

Мик: Распускал обо мне сплетни?

Томас: Ничего я не распускал…

Мик: Вы оба из семейки дебилов и мерзавцев?

Мартин (пауза): Кто это из семьи дебилов и мерзавцев? Он это обо мне что ли?

Томас: Точно, о тебе.

Мартин (пауза): Откуда ты знаешь, что обо мне? Он мог говорить об отце или еще о ком-нибудь.

Томас: О ком ты говорил, Мик?

Мик: О нем.

Томас (Мартину): Вот видишь?

Мартин: Вот урод!

Томас: Теперь, Мик, после того, как ты оскорбил бедного малыша Марти и его семью, мне придется ответить тебе на оскорбление. Так уж принято.

Мик: это ты начал меня оскорблять.

Томас: Нет, Мик, нет. Ты попался. Именно ты начал. Я всего лишь тонко намекал.

Мик: Это одно и тоже.

Томас: Не понял?

Мик: Это то же самое, говорю.

Томас: Ничего, не то же самое, и имей ты хоть какое-то представление о законе, ты бы это знал. Так что мне придется превратить мои тонкие намеки во что-то посерьезнее, тогда мы будем квиты…

Мартин (Мику): Твоя мамаша была лесбиянка, твой папаша был голубым, и как они тебя сделали — величайшая загадка в мире!

Томас: Нет, то, что я собирался сказать, это… некоторые инсинуации по поводу…не то, чтобы это были обвинения…но, возможно, раны на голове твоей супруги не были следствием автокатастрофы и возможно…

Мик (со злостью): Все это уже всплывало в свое время и расследование опровергло каждое слово из этого бреда!

Томас: Знаешь, возможно, она уже была мертва еще до того, как вы с ней въехали в стену — такие вот инсинуации. Но ничего серьезного.

Мик: Возьми свои слова назад, Томас Хэнлан!

Томас: Я же просто предполагаю.

Мик: Возьми назад каждое слово, а не то я вылезу из этой могилы и мне плевать, коп ты или нет…

Томас: Ты забираешь обратно свои слова насчет дебилов и мерзавцев, и я с радостью возьму назад свои.