Я вдруг оценил иронию ситуации:

– А Малькольм Аберкромби? Он ведь меня вчера уволил именно за то, что вы сегодня утром приказываете мне делать?

– Предоставьте Аберкромби мне, – сказала она хмуро и решительно.

Потом встала и провела меня до двери.

– Увидите, все обернется к лучшему.

На прощанье я получил кипу документов.

– Вот это, – указала она на один из них, – ваш пропуск с места работы, с ним вас пустят во все общественные учреждения на Шарлемане.

Однако люди там весьма просвещенные, – добавила она, – так что вряд ли его будут проверять.

– А это, – и она указала на другой документ, – ваш паспорт второго класса, по которому вы сможете передвигаться в пределах пятисот световых лет от Шарлеманя в течение тридцати дней. Это на случай, если художник живет в каком‑нибудь соседнем мире. И поскольку у нас на той системе нет представительства, вот вам код кредитного счета, который я открыла в местном отделении Опекунского Банка. Вас обслужат по голосограмме, с вашей сетчаткой у сенсоров всегда возникает путаница. Можете снять со счета до двадцати тысяч кредитов.

Она сделала паузу.

– Это на случай, если у Аберкромби вдруг не хватит совести выполнить свои обязательства перед вами. Надеюсь, у вас есть номер его банковского и кредитного счета?

– Да, Достойная Леди.

– Вот голограмма Валентина Хита, чтобы вы смогли узнать его в космопорту.

– Мне кажется, ему будет гораздо легче узнать бъйорнна, который сойдет с корабля людей, Достойная Леди.

– Возможно, – согласилась она. – На случай, если он опоздает или где‑то застрянет, здесь на обратной стороне закодирован его адрес, найдете его дома.

Она вынула еще одну голограмму, совсем маленькую, и протянула мне.

– А это репродукция картины, которую вам надо будет проверить на подлинность.

Я бегло рассмотрел ее.

– Это та же самая женщина.

– Знаю, – ответила она. – Раз увидев, это лицо не забудешь.

Я снова посмотрел на репродукцию и обратил внимание на странную подпись под ней. Она казалась вполне разборчивой, но сколько я ни пытался ее прочитать, у меня ничего не получилось. В конце концов я протянул голограмму Тай Чонг.

– Не могу прочитать подпись, Достойная Леди.

– Это один из новейших шрифтов, его стали иногда употреблять в каталогах, – объяснила она. – Называется, кажется, Антарес‑Элегант.

Выглядит красиво, но я вполне понимаю ваши трудности при чтении.

Она присмотрелась к подписи.

– Здесь говорится, что художника зовут Серджио Маллаки. Вы о нем слышали?

– Нет, – ответил я. – А название картины там приведено?

– Да, – сказала Тай Чонг и передернула плечами. – Странное название, но звучит интригующе.

– Как она называется? – спросил я.

– «Черная Леди».

Глава 8

Увидев космопорт на Шарлемане, я понял, каким маленьким и незначительным был мир Дальнего Лондона.

Во‑первых, мы сели не на самой планете, а прибыли в огромный орбитальный ангар, где система публичного оповещения направляла прибывших пассажиров на пересадку, на таможенный контроль, в орбитальный отель или на челнок до планеты.

Не обнаружив Валентина Хита среди встречающих на причале, я направился прямо к таможенному пункту, подождал, пока мой багаж просканируют, прошел паспортную проверку и по очень медленной автоматической дорожке отправился к челночному причалу, собираясь лететь на планету. Ближайший рейс оказался почти через час, и поскольку еда на борту была рассчитана на человеческие вкусы, я стал искать ресторан, где обслуживают не‑людей.