– Полно, Эллисло, – возразил молодой человек, – бросьте рассказывать басни. Ее глаза полны слез, а щеки белее подвенечного платья. Во имя простой человечности я настаиваю, чтобы венчание отложили до завтра.

– Она сама скажет, дабы впредь тебе не повадно было соваться в чужие дела, что она сама хочет, чтобы венчание состоялось. Не так ли, Изабелла, дорогая?

– Да, так, – сказала Изабелла почти в полуобморочном состоянии, – раз уж и бог и люди отступились от меня.

Последние слова она произнесла чуть слышно.

Маршал пожал плечами и отступил назад. Эллисло подвел, или скорее подтащил дочь к алтарю. Сэр Фредерик выступил вперед и встал рядом с ней. Священник открыл молитвенник и взглянул на мистера Вира, ожидая сигнала начать обряд.

– Начинайте, – скомандовал тот.

Внезапно откуда‑то из‑под гробницы усопшей женщины послышался голос: «Стойте!»

Это слово, произнесенное громким и резким тоном, пронеслось эхом по всей часовне.

Все замерли, прислушиваясь к отдаленному гулу и лязгу оружия или какому‑то напоминавшему его звуку, который исходил из дальней части замка. Звук тотчас же умолк.

– Это еще что такое? – спросил сэр Фредерик, испепеляя Эллисло и Маршала взглядом, в котором сквозили подозрение и злоба.

– Это наверняка выходка какого‑нибудь перепившегося гостя, – сказал Эллисло. – Ничего удивительного: нынче вечером все хлебнули изрядно. Продолжайте службу.

Священник не успел выполнить это приказание, как из того же места, что и раньше, вторично последовало запрещение. Женщины‑служанки, находившиеся в часовне, взвизгнули от страха и бросились к выходу, мужчины схватились за оружие. Но, прежде чем кто‑либо успел опомниться, из‑за гробницы показался карлик. Он вышел на середину и остановился прямо перед мистером Виром. Появление этого странного и безобразного существа в таком месте и при таких обстоятельствах поразило всех присутствующих, но, казалось, больше всего потрясло лэрда Эллисло.

Он выпустил руку дочери, шатаясь подошел к ближайшей колонне, обхватил ее руками, как бы ища поддержки, и приложился к ней лбом.

– Кто этот человек, – спросил сэр Фредерик, – и по какому праву он врывается сюда?

– Я пришел объявить тебе, – молвил в ответ карлик с присущей ему желчностью, – что, беря в жены эту девушку, ты не женишься на наследнице ни поместья Эллисло, ни Моули‑холла, ни Полвертона и не получишь ни одной пяди земли, если только она не выйдет замуж с моего согласия, – а тебе я этого согласия никогда не дам. На колени – и возблагодари господа, что тебе помешали повенчаться с обладательницей того, что тебе меньше всего нужно: безупречной правдивости, добродетели и невинности.

А гы, низкий, неблагодарный человек, – продолжал он, обращаясь к Эллисло, – что дали тебе все твои подлые увертки? Ты хотел продать собственную дочь, чтобы избавить себя от опасности, подобно тому как во время голода ты убил и сожрал бы ее тело, чтобы сохранить свою поганую жизнь! Да, да, закрой руками свое лицо, чтобы не покраснеть, когда ты смотришь на того, чье тело ты заковал в цепи, чью руку заставил пролить кровь и чью душу обрек на страдания. Еще раз тебя спасет добродетель той, которая называет тебя отцом. Прочь отсюда, и пусть мое прощение и благодеяния, оказываемые тебе, будут для тебя подобны угольям и жгут твой мозг, как ты выжег мой мозг!

С жестом немого отчаяния Эллисло покинул часовню.

– Следуй за ним, Хьюберт Рэтклиф, – приказал карлик, – и сообщи ему, что ждет его в будущем. Он возликует, ибо дышать воздухом и бренчать деньгами для него уже счастье.